Об этом знаменитый журналист и политик заявил на Горячей линии «КП» и ВГТРК в беседе с обозревателем КP.RU Александром Гамовым
В нашем пресс-центре продолжает работу Горячая линия по вопросам голосования по поправкам в Конституцию. В понедельник, 29 июня, ее участником стал председатель Комитета Госдумы по информационной политике, информационным технологиям и связи Александр Хинштейн. Предлагаем вашему вниманию фрагмент этой встречи.
ВОПРОС «КП»
- …У нас сегодня исторический день. Сам Александр Хинштейн на Горячей линии «Комсомольской правды» и ВГТРК. Саша, добрый день!
- Добрый вечер уже.
- Как вы себя чувствуете?
- Спасибо, Саша, хорошо.
- Сейчас можно без масок?
(Хинштейн и Гамов синхронно снимают маски)
- Мы же сидим друг от друга в тысяче километров. (беседа проводилась по видеосвязи. — А.Г.) Я думаю, на такое расстояние коронавирус не переносится.
- Я второй день наблюдаю за Александром Хинштейном и прихожу к выводу, что вы раньше были федеральным политиком, а сейчас у вас появилось много аспектов регионального плана. Вам приходится решать массу вопросов на местном уровне. Причем это не только Самара. (Хинштейн представляет в Госдуме Самарскую область) И среди тех, кому вы помогли, не только пенсионер, которому удалось вернуть деньги за отмененный круиз. И не только спасенные памятники архитектуры… С чем связано такое преображение? Вас по-прежнему многие воспринимают как борца с коррупцией, защитника СМИ…
- Со стороны, конечно, виднее. У меня же такого ощущения нет, что «мушка сбилась на региональный прицел».
Я всегда много работал в регионе. Считал и считаю, что депутат должен быть максимально заметен у себя в территории. И эта заметность должна проистекать не от его ярких, но не реализуемых идей, а от конкретной работы.
И дальше действует понятный принцип: едут на том, кто везет. Соотношение жалоб и обращений, которые приходят ко мне, примерно такое, что и за прошлый созыв — я получил только в Думу порядка 16 тысяч писем за пять лет.
- (иронично) Вам зарплату не подняли?
- Нет. Но если ты не отрабатываешь наиболее острые темы и проблемы в ручном режиме…
- Саша! Вот наши волонтёры подают знак — очень важные вопросы…
ЗВОНОК В ПРЕСС-ЦЕНТР
- Здравствуйте, Александр Евсеевич! Меня зовут Виктор Николаевич Тютюнников. Я звоню из Санкт-Петербурга. Пенсионер. Индексация пенсий, которую предполагает одна из поправок в Конституцию – это покрытие издержек на инфляцию?
- Это означает, что каждый год пенсии должны будут увеличиваться ровно на уровень годовой инфляции.
- Это ведь не значит рост пенсии.
- Государство гарантирует минимальный размер оплаты труда на уровне не ниже величины прожиточного минимума и индексацию пенсий не реже одного раза в год.
- До сих пор индексация была два раза в год.
- Не реже одного – это может быть и два, и три раза. Не по всем пенсиям может быть индексация два раза в год. По пенсиям военных пенсионеров у нас сегодня нет не только индексации двух раз в год, но и в последние несколько лет этой индексации не происходило. Дважды в год индексировать по военным пенсионерам невозможно.
- А то, что цены растут, мы не успеваем за инфляцией, это же не входит в индексацию пенсии. Цены бегут вперед паровоза.
- Конечно, индексация должна предусматривать реальную покупательную способность, сколько мы с вами можем купить хлеба или бензина на эти деньги. Конечно, индексация должна в себя вбирать не только формальный рост инфляции, но и изменение покупательской способности.
- Еще будут какие-то редакции поправок, изменения, дополнения?
- Поправки в Конституцию меняться уже не будут после того, как граждане проголосуют и поддержат эти изменения. Но с принятием этих поправок необходимо вносить изменения в большое количество федеральных законов, которыми эти поправки и будут внедряться в жизнь. Не мене 60 первоочередных федеральных законов нужно изменить, поменять, скорректировать, чтобы поправки заработали.
- Но ведь возникают вещи, которые нужно менять в процессе жизни.
- Менять Конституцию регулярно, как прически женские, мне кажется, неправильно.
По этой причине идет широкая дискуссия, поправки предложено узаконить путем всенародного голосования. Потому что внесение изменений в Основной Закон должно происходить не на постоянной основе. Конституции 27 лет, а серьезные поправки, по сути, мы вносим впервые.
- Пенсионный возраст подняли, а индексация пенсий на сто рублей – это смешно.
- Когда принималось решение о повышении пенсионного возраста, говорилось о том, что если этого не сделать, пенсии будет платить не из чего.
- В стране есть нефть. Каждому жителю уже что-то положено. У нас много ресурсов. А бензин дорожает. Пенсионеры живут на три буквы «Д»: доживаем, доедаем и донашиваем. Многие знакомые живут в разных странах лучше, чем мы здесь.
- Я вам так скажу: хорошо там, где нас нет. То, что хочется жить лучше, это правильно и нормально. Но нигде в мире нет манны небесной, которая сыплется с неба. Хотя очень бы хотелось.
Жизнь будет меняться к лучшему. Она уже меняется. Я в это верю и очень хочу на это надеяться.
- Вы – один из немногих людей, которые не льют воду. Вы говорите аргументированно, доходчиво и с уверенностью.
ВОПРОС «КП»
- Саша, да вот ещё хотел поделиться с вами… Буквально на днях поймал себя на мысли, что в этой же газете — в «Комсомольской Правде — осенью 1993-го я занимался “продвижением” (по-своему, по-журналистски) ныне действующей Конституции.
- (иронично) Я думал, скажете – Конституции 1977-го.
- Я тогда — когда принимали брежневский Основной Закон — учился в школе. Я помню, что был праздник на городской площади. Мы со школы сбегали на этот праздник, там по сто грамм водочки наливали. Сейчас почему-то этого нет. Так вот, насколько я помню, вы, Саша, в «Московском комсомольце» тогда тоже «продвигали» эту Конституцию. Мы с вами «виноваты» в этой Конституции — 1993, которую мы сейчас поправляем. Ваши ощущения? Вы не чувствуете свою «вину» за этот ельцинский Основной Закон?
- Мы в любом случае, Саша, всегда в ответе за все, что происходит в стране, мне так кажется.
Хотя я к продвижению Конституции 1993-го впрямую касательства не имел. Я работал тогда в службе информации. И политика меня волновала меньше, чем происшествия. Но работал в том издании, которое активно содействовало принятию Конституции. В этом смысле разделяю ответственность — «по цвету погон и околышу на фуражке».
- То есть — мы пополам с вами делим ее?
- Да. Но при этом, понимаете, любое событие нужно рассматривать в историческом контексте.
В 1993‑м, когда страна стояла на пороге гражданской войны и, по сути, уже одной ногой через этот порог перешагнула, — и эта Конституция стала востребованной.
Я был в октябре 1993 года в редакции, когда ее пытались штурмом взять боевики, отступавшие от «Белого дома», до сих пор еще в здании остались стекла с пулевыми трещинами. Я помню нашу оборону, которую мы держали в течение полутора часов, не понимая, останемся ли живы.
В той ситуации 1993-го эта Конституция была благом. Поскольку позволила снять существующее в стране напряжение и не допустить гражданской войны.
Но время идет, и оно меняет жизнь, диктует свои требования. Поэтому 27 лет – достаточный срок, чтобы переосмыслить и вернуться к этому документу.
Я не согласен, что у нас — плохая Конституция или — что она не защищает права граждан. Это нормальная, качественная Конституция. Но мы с вами делаем ее еще лучше. Но основа остается предыдущая. Мы же с вами базовые — заложенные тогда ценности — не меняем.
- А эти трещины в Конституции, которые сохранились с 1993 года…
- Не в Конституции, Саша, а в стеклах.
- В Конституции тоже трещины, чего уж говорить. Как вы считаете — нам удастся сейчас — с помощью вот этих поправок — «заштукатурить», «закрасить» какие-то статьи и параграфы, чтобы не было видно следов от того, что было?
- Мне нравится больше другой образ. Эта Конституция — после поправок — позволит сделать нам стекла бронебойными.
Нет, мы Конституцию 1993-го не «подкрашиваем», мы ее укрепляем.
- О, хорошо!