Сего­дня Алек­сандр Хин­штейн высту­пил перед вете­ра­на­ми Диви­зии осо­бо­го назна­че­ния име­ни Ф.Дзержинского. Встре­ча состо­я­лась в день памя­ти собы­тий в Тби­ли­си 9 апре­ля 1989 года. С участ­ни­ка­ми тех исто­ри­че­ских собы­тий — вете­ра­на­ми ОДОН им. Ф.Дзержинского ров­но чрез 30 лет Алек­сандр Евсе­е­вич вспом­нил те тра­ги­че­ские дни «чер­но­го апре­ля» и пред­ста­вил свою кни­гу «Конец Атлан­ти­ды. Поче­му Путин нико­гда не ста­нет Гор­ба­че­вым», где впер­вые при­ве­де­ны мате­ри­а­лы след­ствия, пол­но­стью опро­вер­га­ю­щие ложь о сапер­ных лопат­ках. Автор пока­зы­ва­ет, что имен­но без­зу­бость вла­сти, ее тол­стов­ское непро­тив­лен­че­ство и под­толк­ну­ли оппо­зи­цию к после­ду­ю­щим актив­ным шагам. «Испо­кон века на Кав­ка­зе ува­жа­ли и почи­та­ли силу: толь­ко с ней счи­та­лись, ее одну при­зна­ва­ли, — пишет Хин­штейн, — и, если бы офи­ци­аль­ный Тби­ли­си (а точ­нее, Москва) с само­го нача­ла про­явил твер­дость и волю, ника­ко­го «чер­но­го апре­ля» не слу­чи­лось бы; до него про­сто нель­зя было дово­дить. С экс­тре­ми­ста­ми мож­но гово­рить исклю­чи­тель­но с пози­ции силы; уве­ще­вать их — все рав­но что тушить пожар бензином».

В сво­ей кни­ге «Конец Атлан­ти­ды. Поче­му Путин нико­гда не ста­нет Гор­ба­че­вым» Алек­сандр Хин­штейн пыта­ет­ся отве­тить на вопро­сы: Что ста­ло бы с Совет­ским Сою­зом, если б в 1985 году к вла­сти при­шел не Гор­ба­чев, а Путин, и наобо­рот; какая участь была уго­то­ва­на Рос­сии, воз­главь ее в 2000‑м не Путин, а чело­век, подоб­ный Гор­ба­че­ву? Дей­стви­тель­но ли СССР был обре­чен на раз­вал или у него оста­вал­ся изряд­ный запас проч­но­сти, а вто­рая эко­но­ми­ка в мире спо­соб­на была обес­пе­чить разум­ные рефор­мы без лом­ки всей систе­мы? Поче­му Союз ока­зал­ся «тюрь­мой наро­дов» лишь для 14 наци­о­наль­но­стей из 140 и что обще­го меж­ду «цвет­ны­ми рево­лю­ци­я­ми» в СНГ, СССР и Восточ­ной Европе? 

На фото­гра­фии: Алек­сандр Хин­штейн с участ­ни­ка­ми встре­чи — ветера­на­ми ОДОН им.Ф.Дзержинского 9 апре­ля 2019 года. 

Мы пуб­ли­ку­ем выдерж­ки из этой кни­ги Алек­сандра Хин­штей­на, посвя­щен­ные «чер­но­му апре­лю» 1989 года.

«Рас­сле­до­ва­ние тби­лис­ских собы­тий начи­на­лось гро­мо­глас­но, на всю стра­ну, под бара­бан­ную дробь съез­да и гнев­ные кри­ки обще­ствен­но­сти. Завер­ша­лось же оно почти неза­мет­но, неслыш­но: про­сто открыв­ша­я­ся исти­на ока­за­лась нико­му не нуж­на, ибо шла враз­рез с усто­яв­шей­ся «гене­раль­ной лини­ей». Да и Гру­зия к тому момен­ту де-факто уже от Моск­вы отде­ли­лась; чего махать кула­ка­ми после драки? 

С тех пор, почти 30 лет, мате­ри­а­лы уго­лов­но­го дела №6–89, завер­шен­но­го Ген­про­ку­ра­ту­рой СССР в фев­ра­ле 1991-го, так и оста­ют­ся неиз­вест­ны­ми широ­кой пуб­ли­ке. Мы впер­вые пуб­ли­ку­ем эти чудом сохра­нив­ши­е­ся уни­каль­ные документы. 

Выкинь­те из голо­вы то, что вы преж­де слы­ша­ли и чита­ли о «чер­ном апре­ле». Едва ли не всё, о чем сооб­ща­ла прес­са и заяв­ля­ли с три­бун депу­та­ты, на повер­ку ока­за­лось ложью. 

Не было ни заруб­лен­ных, ни отрав­лен­ных газа­ми людей. Из 19 погиб­ших ни один не пал от рук воен­ных (18 затоп­та­ла тол­па), а чис­ло постра­дав­ших сол­дат и офи­це­ров (189 чело­век) ока­за­лось куда боль­ше, чем «мир­ных демон­стран­тов» (154). И ника­ких ядо­ви­тых, смер­то­нос­ных газов спец­на­зом тоже не при­ме­ня­лось: обык­но­вен­ная «Чере­му­ха», сто­я­щая на воору­же­нии всех поли­ций мира. 

Что же до зло­счаст­ных сапер­ных (пра­виль­но — малых пехот­ных) лопа­ток, то постра­да­ли от них лишь 4 чело­ве­ка, полу­чив­ших лег­кие (!) телес­ные повре­жде­ния. Вот толь­ко не сол­да­ты руби­ли митин­гу­ю­щих, а, напро­тив, сами защи­ща­лись от них… 

Я зара­нее про­шу у чита­те­ля про­ще­ния за чрез­мер­ное увле­че­ние дета­ля­ми и оби­лие доку­мен­тов, кото­рые наме­рен цити­ро­вать. Отка­зать­ся от них — выше моих сил. Вку­пе с рас­ска­за­ми оче­вид­цев эти нико­гда не пуб­ли­ко­вав­ши­е­ся преж­де мате­ри­а­лы дела № 6–89 дают уни­каль­ную воз­мож­ность, точ­но в мик­ро­ско­пе, рас­смот­реть всю изнан­ку про­во­ка­ции исто­ри­че­ско­го мас­шта­ба; уви­деть тай­ные пру­жи­ны и тех­но­ло­гии сепаратизма. 

■ ■ ■

Пер­вый зво­нок в Гру­зии про­зве­нел еще в октяб­ре 1987 года, когда груп­па наци­о­на­ли­сти­че­ски настро­ен­ных дис­си­ден­тов объ­яви­ла о созда­нии нефор­маль­но­го «Обще­ства Ильи Чавчавадзе». 

Все эти люди преж­де были неод­но­крат­но суди­мы за дис­си­дент­скую дея­тель­ность: Мераб Коста­ва — четы­ре­жды, Зви­ад Гам­са­хур­дия — три­жды, их спо­движ­ни­ки Геор­гий Чан­ту­рия, Ирак­лий Цере­те­ли, Тама­ра Чхе­ид­зе — два­жды. (О мелюз­ге, имев­шей по одной ход­ке, я даже не упоминаю.) 

Хотя бы уже поэто­му охран­ка про­сто обя­за­на была не спус­кать с про­фес­си­о­наль­ных сму­тья­нов глаз. И, вполне воз­мож­но, не спус­ка­ла. Толь­ко ника­ких ответ­ных мер при­ни­мать никто не спешил. 

А ведь уже в пер­вом доку­мен­те цели и зада­чи «Обще­ства» заяв­ля­лись опре­де­лен­но: «Выде­ле­ние Гру­зии из соста­ва СССР и созда­ние неза­ви­си­мой рес­пуб­ли­ки». Одна­ко вме­сто того, чтоб пога­сить сму­ту в заро­ды­ше, власть мило­сти­во поз­во­ли­ла оче­ред­но­му джин­ну вырвать­ся из бутылки. 

Уже к осе­ни 1988-го рес­пуб­ли­ку охва­ти­ла чере­да несанк­ци­о­ни­ро­ван­ных митин­гов, демон­стра­ций, пике­тов. Про­тив чего про­те­сто­вать, вче­раш­ним дис­си­ден­там было совер­шен­но не важ­но: в свя­зи со стро­и­тель­ством Худо­ни ГЭС и кас­ка­да элек­тро­стан­ций на реке Ингу­ри, за спа­се­ние памят­ни­ков исто­рии, отме­ну цен­зу­ры, в защи­ту чисто­ты гру­зин­ско­го язы­ка. Един­ствен­ное, что объ­еди­ня­ло эти столь раз­но­пла­но­вые про­те­сты, — непри­кры­тая анти­им­пер­ская, наци­о­на­ли­сти­че­ская риторика. 

В 20‑х чис­лах нояб­ря сту­ден­ты тби­лис­ских вузов с пода­чи Гам­са­хур­дия и Коста­вы заня­ли сту­пе­ни Дома пра­ви­тель­ства, где раз­ме­ща­лись Вер­хов­ный Совет и Сов­мин ГССР. Они при­зва­ли народ к все­об­щей заба­стов­ке вплоть до пол­но­го раз­ру­ше­ния крем­лев­ской тира­нии. (Фор­маль­ным пово­дом ста­ло обсуж­де­ние депу­та­та­ми попра­вок в конституцию.) 

С каж­дым днем Май­дан раз­рас­тал­ся. К 26 нояб­ря, по офи­ци­аль­ным под­сче­там вла­стей, в заба­стов­ке-голо­дов­ке участ­во­ва­ло уже до 500 чело­век. Одно­вре­мен­но митин­ги запо­лы­ха­ли по все­му Тби­ли­си. Накал стра­стей воз­рас­тал, а вме­сте с ним рос и гра­дус лозун­гов оппозиции. 

Гам­са­хур­дия, Коста­ва и их сто­рон­ни­ки тре­бо­ва­ли теперь уже репа­ра­ций от Моск­вы за «окку­па­цию», неза­мед­ли­тель­но­го выво­да совет­ских войск и созда­ния наци­о­наль­ной гвар­дии, лише­ния Абха­зии, Аджа­рии и Южной Осе­тии ста­ту­са авто­но­мий, закры­тия всех негру­зин­ских школ, вузов, теат­ров, газет. Тогда же на про­спек­те Руста­ве­ли про­зву­чал при­зыв: «Луч­ше погиб­нуть здесь, чем нахо­дить­ся под игом Кремля». 

В ходе допро­са по уго­лов­но­му делу о тби­лис­ских бес­по­ряд­ках коман­ду­ю­щий Зак­ВО гене­рал-пол­ков­ник Игорь Роди­о­нов пока­жет: «Уже в нояб­ре 1988 года руко­вод­ством рес­пуб­ли­ки решал­ся и ста­вил­ся вопрос о вво­де в Тби­ли­си осо­бо­го поло­же­ния. Вой­ска гар­ни­зо­на неод­но­крат­но бра­ли под охра­ну пра­ви­тель­ствен­ные и дру­гие жиз­нен­но важ­ные объекты…» 

Первую вол­ну, одна­ко, уда­лось кое-как зага­сить. 29 нояб­ря с успо­ко­и­тель­ным обра­ще­ни­ем к гру­зин­ско­му наро­ду высту­пил сам Гор­ба­чев. Вопре­ки недо­воль­ству их лиде­ров, голо­да­ю­щие ста­ли расходиться. 

Ника­ких уро­ков из этих собы­тий власть, одна­ко, для себя не вынес­ла. С нача­ла 1989-го митин­го­вая лихо­рад­ка вновь охва­ты­ва­ет Тби­ли­си. 25 фев­ра­ля нефор­ма­лы про­во­дят мас­со­вые тра­ур­ные шествия, при­уро­чен­ные к дате уста­нов­ле­ния в Гру­зии в 1921 году совет­ской вла­сти. На схо­де у Дома пра­ви­тель­ства они огла­ша­ют декла­ра­цию: при­знать вхож­де­ние Гру­зии в состав СССР непра­во­мер­ным, как итог ее воору­жен­но­го захва­та и даль­ней­шей окку­па­ции. С это­го момен­та акции оппо­зи­ции нарас­та­ют как снеж­ный ком. Уже к апре­лю в Тби­ли­си и дру­гих горо­дах прой­дет 28 несанк­ци­о­ни­ро­ван­ных митин­гов, в кото­рых при­мет уча­стие 200 тыс. человек. 

С вес­ны 1989-го начи­на­ет фор­ми­ро­вать­ся «Леги­он гру­зин­ских соко­лов», куда уси­лен­но сзы­ва­ют моло­дых, физи­че­ски креп­ких муж­чин, воинов-«афганцев», спортс­ме­нов (цити­рую вер­бо­воч­ную листов­ку, до боли схо­жую с буду­щи­ми листов­ка­ми укра­ин­ско­го «Пра­во­го сек­то­ра»). Эмис­са­ры нефор­ма­лов бес­пре­пят­ствен­но (!) обхо­дят пред­при­я­тия, вузы, объ­ез­жа­ют села и горо­да, под­ни­мая людей на борь­бу. По всей Гру­зии фор­ми­ру­ет­ся рево­лю­ци­он­ная сеть. В гео­мет­ри­че­ской про­грес­сии рас­тут тира­жи оппо­зи­ци­он­ных бро­шюр и газет. 

Пла­ка­ты в тол­пе: «СССР — тюрь­ма наро­дов». (Фото из уго­лов­но­го дела.) 

На руку сепа­ра­ти­стам и вол­не­ния, раз­го­ра­ю­щи­е­ся в Абха­зии и Южной Осе­тии; соб­ствен­но, они сами же их и про­во­ци­ру­ют. Очень удоб­ная так­ти­ка: кидать кам­ни, а потом воз­му­щать­ся зво­ном раз­би­то­го стекла. 

Сво­и­ми шови­ни­сти­че­ски­ми выпа­да­ми «звиа­ди­сты» про­сто не остав­ля­ют абха­зам, осе­ти­нам и аджар­цам дру­го­го выхо­да: они тре­бу­ют упразд­нить их авто­но­мии, отобрать ряд «искон­но гру­зин­ских» земель, сде­лать един­ствен­ным госу­дар­ствен­ным язы­ком гру­зин­ский, запре­тить меж­на­ци­о­наль­ные бра­ки и пре­по­да­ва­ние абхаз­ской, аджар­ской, осе­тин­ской исто­рии, пере­име­но­вать все насе­лен­ные пунк­ты на гру­зин­ский манер. 

«Абхаз­ская нация исто­ри­че­ски нико­гда не суще­ство­ва­ла, — во все­услы­ша­ние объ­яв­ля­ет Гам­са­хур­дия. — Если эти пле­ме­на пой­мут это, мы вста­нем рядом с ними, но толь­ко при том усло­вии, что­бы они вос­ста­но­ви­ли исто­ри­че­скую спра­вед­ли­вость и усту­пи­ли нам нашу землю». 

Про­ти­во­ре­чия меж­ду Гру­зи­ей и ее авто­но­ми­я­ми име­ли слиш­ком глу­бо­кие кор­ни. Эти оче­ред­ные ста­лин­ские мины рано или позд­но долж­ны были непре­мен­но взо­рвать­ся; окон­ча­тель­но обез­вре­жи­вать их при­дет­ся уже Пути­ну с Мед­ве­де­вым почти через 20 лет после опи­сы­ва­е­мых событий. 

(До 1917 года и Южная Осе­тия, и Абха­зия ни малей­ше­го отно­ше­ния к Гру­зии не име­ли. Обе эти тер­ри­то­рии были при­со­еди­не­ны к Рос­сии совер­шен­но авто­ном­но, и толь­ко после рево­лю­ции, воле­вым реше­ни­ем Ста­ли­на, вошли в состав Гру­зин­ской ССР.) 

Стре­лы раз­до­ра и нена­ви­сти, пущен­ные с тби­лис­ских митин­гов, лете­ли до Абха­зии недол­го. Авто­но­мия забур­ли­ла. Нача­лись мас­со­вые схо­ды и демонстрации. 

В про­ти­во­вес «Леги­о­ну гру­зин­ских соко­лов» спеш­но ста­ли созда­вать­ся Народ­ный фронт и отря­ды само­обо­ро­ны. Пошли пер­вые стыч­ки меж­ду абха­за­ми и гру­зи­на­ми — пока еще еди­нич­ные, но уже весь­ма симп­то­ма­тич­ные. В воз­ду­хе все ост­рее запах­ло граж­дан­ской войной. 

18 мар­та 1989 года на 30-тысяч­ном митин­ге в селе Лых­ны, древ­ней сто­ли­це Абхаз­ско­го цар­ства, собрав­ши­е­ся еди­но­глас­но при­ня­ли обра­ще­ние к ЦК КПСС и совет­ско­му пра­ви­тель­ству: «…Вос­ста­но­вить ста­тус Совет­ской Соци­а­ли­сти­че­ской Рес­пуб­ли­ки Абха­зия, какой она была про­воз­гла­ше­на в 1921 году». Это озна­ча­ло выход из соста­ва Гру­зии. Пер­вы­ми обра­ще­ние под­пи­са­ли чле­ны бюро абхаз­ско­го обко­ма в пол­ном составе. 

Нако­нец у тби­лис­ских наци­о­на­ли­стов появил­ся дол­го­ждан­ный образ вра­га. Не абстракт­ная и при­зрач­ная, а самая что ни на есть ося­за­е­мая угро­за, спо­соб­ная объ­еди­нить людей, — поте­ря земель. А тут еще вол­не­ния забур­ли­ли и в Цхин­ва­ле, где оскорб­лен­ные осе­ти­ны так­же заяви­ли о жела­нии перей­ти под пря­мую юрис­дик­цию Москвы. 

Почти еже­днев­но наци­о­на­ли­сты соби­ра­ют в Тби­ли­си несанк­ци­о­ни­ро­ван­ные антиаб­хаз­ские и антио­се­тин­ские митин­ги, накру­чи­вая людей. 4 апре­ля оче­ред­ную сход­ку Гам­са­хур­дия про­во­дит в госу­ни­вер­си­те­те: имен­но ей было суж­де­но стать тем кам­нем, за кото­рым после­ду­ет окон­ча­тель­ный гор­ный обвал. Труд­но пове­рить в слу­чай­ность: в этот день в стране нача­лось под­ве­де­ние ито­гов выбо­ров народ­ных депу­та­тов СССР — пер­вой аль­тер­на­тив­ной кам­па­нии за всю совет­скую историю. 

Вече­ром, после шум­но­го митин­га в ТГУ, Гам­са­хур­дия ведет воз­буж­ден­ную тол­пу (две тыся­чи сту­ден­тов) к Дому пра­ви­тель­ства: там тоже бушу­ет митинг. Когда колон­на дошла до Дома пра­ви­тель­ства, вме­сте с митин­гу­ю­щи­ми их набра­лось уже око­ло 5 тысяч. Не рас­хо­ди­лись вплоть до 4 часов утра, пока не при­ня­ли гнев­ную резолюцию: 

«Объ­явить наци­о­наль­ную непод­чи­нен­ность вла­стям Гру­зии; обра­зо­вать вре­мен­ное пра­ви­тель­ство Гру­зии; упразд­нить абхаз­скую, аджар­скую и юго-осе­тин­скую автономии». 

По при­зы­ву лиде­ров — Гам­са­хур­дия, Коста­вы, Цере­те­ли — груп­па сту­ден­тов в 30–40 чело­век оста­ет­ся сидеть на сту­пень­ках. Они объ­яв­ля­ют бес­сроч­ную голо­дов­ку, «пока Гру­зия не ста­нет неза­ви­си­мым государством». 

Уже на дру­гой день голо­да­ю­щих под сот­ню. С это­го момен­та митинг и голо­дов­ка у Дома пра­ви­тель­ства боль­ше не пре­кра­ща­ют­ся. Чис­ло участ­ни­ков рас­тет в гео­мет­ри­че­ской прогрессии. 

«Мы не усту­пим судь­бу 250 тысяч гру­зин озве­рев­шей тол­пе абха­зов!» — бро­са­ет в мас­сы Гамсахурдия. 

На самом деле абхаз­ский вопрос был лишь пово­дом. Даже спеш­ная отстав­ка 6 апре­ля сек­ре­та­ря абхаз­ско­го обко­ма Адлей­бы не впе­чат­ли­ла тол­пу, ско­рее толь­ко еще раззадорила. 

Теперь весь пыл собрав­ших­ся обра­щен в сто­ро­ну Моск­вы. Глав­ной целью Май­да­на назы­ва­ет­ся «осво­бож­де­ние» Гру­зии. Начав­шись как антиаб­хаз­ский и антио­се­тин­ский, митинг окон­ча­тель­но ста­но­вит­ся анти­со­вет­ским и анти­рус­ским. Мно­го­чис­лен­ные пла­ка­ты и лозун­ги не дают в том усо­мнить­ся. Цити­рую по мате­ри­а­лам уго­лов­но­го дела: «Давить рус­ских!», «СССР — тюрь­ма наро­дов!», «Долой про­гнив­шую рос­сий­скую импе­рию», «Окку­пан­ты, уби­рай­тесь из Гру­зии!», «Рус­ские — окку­пан­ты!», «Рус­ские, уби­рай­тесь из наше­го дома!». 

К 7 апре­ля чис­ло митин­гу­ю­щих перед Домом пра­ви­тель­ства дохо­дит до 10–12 тысяч. Орга­ни­зо­ван­ны­ми колон­на­ми при­бы­ва­ют про­те­сту­ю­щие из дру­гих горо­дов, кол­лек­ти­вы пред­при­я­тий и учре­жде­ний. Очень мно­го сту­ден­тов и школьников. 

В свою оче­редь, раз­во­ра­чи­ва­ет­ся и заба­стов­ка в Абха­зии. Там так­же вста­ют пред­при­я­тия, учеб­ные заве­де­ния. Бушу­ют митин­ги. Вол­не­ния начи­на­ют­ся и в Южной Осе­тии. Еще немно­го — и рес­пуб­ли­ку не удержать. 

■ ■ ■

А что же офи­ци­аль­ные власти? 

Почти еже­днев­но бюро ЦК КП Гру­зии экс­трен­но про­во­дит закры­тые засе­да­ния. 5 апре­ля впер­вые ста­вит­ся вопрос о раз­гоне демонстрантов. 

Един­ствен­ный, кто голо­су­ет про­тив, — коман­ду­ю­щий Зак­ВО гене­рал Родионов. 

Впро­чем, без согла­сия Моск­вы о каком-либо при­ме­не­нии силы речи идти не может, но центр без­молв­ству­ет. Гор­ба­че­ва в стране нет, ука­тил с ино­стран­ны­ми визи­та­ми, а в его отсут­ствие брать на себя ответ­ствен­ность никто не решается. 

«И 5‑го, и 6‑го, и даже 7 апре­ля мож­но было решить вопрос очист­ки цен­тра горо­да от митин­гу­ю­щих сила­ми МВД…» — ска­жет потом на допро­се гене­рал Родионов. 

В мате­ри­а­лах дела сохра­ни­лись мно­го­чис­лен­ные шиф­ро­те­ле­грам­мы Роди­о­но­ва (позыв­ной «Фиал­ка») мини­стру обо­ро­ны Язо­ву. Еще 7 апре­ля коман­ду­ю­щий окру­гом пред­ла­гал сила­ми МВД аре­сто­вать лиде­ров митин­га, рас­се­ять собрав­ших­ся и не допус­кать новых люд­ских скоп­ле­ний. Сде­лать это мож­но было отно­си­тель­но без­бо­лез­нен­но: по ночам митин­гу­ю­щие рас­хо­ди­лись, остав­ляя на пло­ща­ди лишь сот­ню-дру­гую голодовщиков. 

Это были как раз те реша­ю­щие сут­ки, после кото­рых махо­вик не рас­кру­тить назад. Уже с 8 апре­ля народ пере­ста­нет поки­дать тби­лис­ский Май­дан по ночам. Но все тре­вож­ные сиг­на­лы так и оста­лись без отве­та. Жда­ли барина… 

Гор­ба­чев вер­нет­ся из Лон­до­на толь­ко 7‑го вече­ром. Пря­мо в аэро­пор­ту, выслу­шав докла­ды сорат­ни­ков, ген­сек нако­нец санк­ци­о­ни­ру­ет зачистку. 

К исхо­ду 8 апре­ля в Тби­ли­си начи­на­ет при­бы­вать под­креп­ле­ние: 4‑й мото­стрел­ко­вый полк диви­зии внут­рен­них войск им. Дзер­жин­ско­го, бой­цы Воро­неж­ско­го и Перм­ско­го ОМО­Нов, кур­сан­ты Горь­ков­ской шко­лы мили­ции. Под утро из Киро­ва­ба­да пере­бра­сы­ва­ют части 345-го пара­шют­но-десант­но­го полка. 

Фор­маль­но при­ка­зы об отправ­ке войск под­пи­сы­ва­ют врио мини­стра внут­рен­них дел Иван Шилов и началь­ник Ген­шта­ба Миха­ил Мои­се­ев. Фак­ти­че­ски же гене­ра­лы лишь испол­ня­ют волю Крем­ля. Сам Шилов так­же под­твер­дил мне: преж­де чем под­пи­сать при­каз, он набрал Гор­ба­че­ва. В ответ из труб­ки про­зву­ча­ла до боли зна­ко­мая фра­за (не в пер­вый и не в послед­ний раз): «Вы про­фес­си­о­на­лы, вам видней…» 

Пере­го­ро­жен­ные само­сва­ла­ми под­хо­ды к Дому пра­ви­тель­ства, став­шие при­чи­ной мас­со­вой дав­ки. (Фото из уго­лов­но­го дела.) 

По насто­я­нию Роди­о­но­ва вла­сти при­бе­га­ют к послед­не­му аргу­мен­ту — попыт­ке пси­хо­ло­ги­че­ско­го устра­ше­ния. 8 апре­ля гене­рал под­ни­ма­ет над Тби­ли­си воен­ные вер­то­ле­ты. Они спе­ци­аль­но летят низ­ко-низ­ко, почти над зем­лей, дабы про­де­мон­стри­ро­вать: у Крем­ля есть еще порох в пороховницах. 

В пол­день на ули­цы горо­да выдви­га­ют­ся колон­ны БМП и БМД. Две из них, в сопро­вож­де­нии пат­руль­ных машин ГАИ, пооче­ред­но долж­ны прой­ти по про­спек­ту Руста­ве­ли — охо­ло­нить митин­гу­ю­щих, — но их встре­ча­ет жесто­чай­шее сопро­тив­ле­ние. Колон­ны вынуж­де­ны повер­нуть восвояси. 

Замыш­ляя пси­хи­че­скую ата­ку, воен­ные рас­счи­ты­ва­ли напу­гать мятеж­ни­ков, но вышло в точ­но­сти наобо­рот: они лиши­ли их послед­них остат­ков страха. 

Уже с 13 часов груп­пы моло­де­жи начи­на­ют бло­ки­ро­вать под­хо­ды к про­спек­ту Руста­ве­ли и Дому пра­ви­тель­ства. Они сго­ня­ют гру­же­ные само­сва­лы, авто­бу­сы, пере­го­ра­жи­вая узкие улоч­ки, выхо­дя­щие на проспект. 

Митин­гу­ю­щие, в осо­бен­но­сти бой­цы «Леги­о­на гру­зин­ских соко­лов», актив­но гото­вят­ся к обо­роне. В сосед­нем Доме худож­ни­ков раз­вер­нут мед­пункт, подо­гна­ны каре­ты «ско­рой помо­щи». Моло­дежь (сту­ден­ты, школь­ни­ки) при­но­сит с собой пру­тья, ножи, кам­ни, пал­ки, цепи, арма­ту­ру. Мно­го топо­ров для руб­ки лозы. Жен­щи­ны гото­вят содо­вые рас­тво­ры, мар­ле­вые повяз­ки: зара­нее объ­яв­ля­лось, что вой­ска будут при­ме­нять газы. 

Но, несмот­ря на это, жите­ли всё идут и идут на про­спект Руста­ве­ли. Боль­шин­ство тех, кто погиб­нет в ту ночь, при­со­еди­нят­ся к митин­гу как раз 8 апре­ля, непо­сред­ствен­но перед его разгоном. 

Топот кир­зы по тби­лис­ской мосто­вой задел даже дале­ких от поли­ти­ки людей. Пси­хо­ло­ги­че­ски это был огром­ный про­счет вла­стей: они не учли фак­то­ра наци­о­наль­но­го досто­ин­ства кав­каз­цев. Никто не вспо­ми­нал теперь, из-за чего, соб­ствен­но, начал­ся бес­сроч­ный митинг; гнев и воз­му­ще­ние вызы­вал уже сам факт вво­да войск. В такие мину­ты нации и спла­чи­ва­ют­ся воедино. 

Какой-либо внят­ной инфор­ма­ции до насе­ле­ния не дово­ди­ли. Вплоть до 7 апре­ля рас­те­рян­ные вла­сти про­сто пыта­лись замол­чать митинг-голо­дов­ку. Не было ни офи­ци­аль­ных заяв­ле­ний, ни сооб­ще­ний СМИ, ни теле­ре­пор­та­жей. Немуд­ре­но, что инфор­ма­ци­он­ный ваку­ум пол­но­стью заня­ла оппо­зи­ция. Роман­ти­че­ский образ демон­стран­тов, геро­ев и муче­ни­ков начал лепить­ся уже тогда в луч­ших тра­ди­ци­ях фольк­лор­но­го творчества. 

Отныне чуть ли не в каж­дом выступ­ле­нии ора­то­ров зву­чит клич сто­ять до кон­ца: до послед­ней кап­ли кро­ви. Лиде­рам рево­лю­ции очень нуж­на кровь. 

Зачем? «Демо­крат» Мераб Коста­ва доход­чи­во объ­яс­нил там же, 8 апре­ля, на Май­дане у Дома пра­ви­тель­ства: «Вой­ска ООН вво­дят­ся в дру­гие госу­дар­ства, когда там име­ют­ся «горя­чие точ­ки», про­ли­ва­ет­ся кровь…» 

■ ■ ■

…Окон­ча­тель­ное реше­ние о раз­гоне митин­га было оформ­ле­но вече­ром 8 апре­ля на закры­том засе­да­нии бюро ЦК КП Гру­зии: голо­со­ва­ли еди­но­глас­но, а министр внут­рен­них дел Шота Гор­год­зе даже пред­ло­жил немед­лен­но аре­сто­вать лиде­ров митингующих. 

Пони­ма­ли ли эти люди все рис­ки сво­е­го реше­ния? Разу­ме­ет­ся. Но гор­ди­ев узел затя­нул­ся уже слиш­ком туго, рас­пу­ты­вать было позд­но, оста­ва­лось толь­ко рубить. 

Это как в исто­рии с Болот­ной пло­ща­дью в 2012‑м. А не при­ме­ни поли­ция силу, кто зна­ет, чем обер­ну­лось бы дело. Неда­ром ора­то­ры зва­ли уже на при­ступ Кремля… 

Агрес­сив­ных, воору­жен­ных людей миром было не оста­но­вить, тем более что 9 апре­ля Гам­са­хур­дия дав­но объ­явил днем гене­раль­ной репе­ти­ции воз­мож­но­стей гру­зин­ско­го наро­да и нача­лом похо­да на Абхазию. 

«Сло­жи­лась без­вы­ход­ная, тупи­ко­вая ситу­а­ция, — чет­ко раз­ло­жит на допро­се 2‑й сек­ре­тарь гру­зин­ско­го ЦК Борис Николь­ский, — когда непри­ня­тие мер гро­зи­ло непо­пра­ви­мы­ми послед­стви­я­ми, мас­со­вым кро­во­про­ли­ти­ем, а пра­во­мер­ные дей­ствия по под­дер­жа­нию поряд­ка, в слу­чае актив­но­го сопро­тив­ле­ния экс­тре­ми­стов, мог­ли при­ве­сти к жертвам…» 

По пла­ну опе­ра­ции, раз­ра­бо­тан­но­му к полу­но­чи гене­ра­ла­ми Роди­о­но­вым и Ефи­мо­вым (началь­ни­ком опе­ра­тив­но­го управ­ле­ния Глав­ко­ма­та ВВ), основ­ные уси­лия воз­ла­га­лись на 4‑й полк диви­зии Дзер­жин­ско­го (650 шты­ков), а так­же на 2 бата­льо­на внут­рен­них войск, дис­ло­ци­ро­ван­ных в Тби­ли­си (600). Десант­ни­ков, омо­нов­цев и кур­сан­тов к само­му вытес­не­нию при­вле­кать не пла­ни­ро­ва­лось: им над­ле­жа­ло взять под охра­ну Дом пра­ви­тель­ства и под­хо­ды к нему уже после зачистки. 

Свои зада­чи были постав­ле­ны и перед гру­зин­ской мили­ци­ей: самое глав­ное — ей пору­ча­лось дебло­ки­ро­вать при­ле­га­ю­щие к про­спек­ту Руста­ве­ли улоч­ки, дабы обес­пе­чить про­ход бой­цам внут­рен­них войск. 

Суть опе­ра­ции емко изло­же­на в про­ку­рор­ском поста­нов­ле­нии: «Осво­бо­дить пр‑т Руста­ве­ли и пло­щадь перед Домом пра­ви­тель­ства от митин­гу­ю­щих, для чего про­из­ве­сти их фрон­таль­ное вытес­не­ние по про­спек­ту с рубе­жа — пл. Лени­на в направ­ле­нии пл. Республики». 

С само­го нача­ла опе­ра­цию гото­ви­ли как мак­си­маль­но бес­кров­ную. Ради того, что­бы избе­жать жертв, колон­ны бой­цов долж­ны были идти не кли­ном, а шерен­га­ми: выдав­ли­вать, но не рас­се­кать тол­пу, хотя послед­нее куда эффек­тив­ней. Меж­ду про­чим, тер­мин «зачист­ка» не встре­ча­ет­ся ни в одном из доку­мен­тов, исклю­чи­тель­но — «вытес­не­ние».

Бое­вое ору­жие (писто­ле­ты) раз­да­ли лишь офи­це­рам. Сол­да­ты ВВ были эки­пи­ро­ва­ны исклю­чи­тель­но рези­но­вы­ми дубин­ка­ми и щита­ми, десант­ни­ки — вооб­ще одни­ми малы­ми пехот­ны­ми лопат­ка­ми. В слу­чае сопро­тив­ле­ния пред­по­ла­га­лось так­же исполь­зо­вать пожар­ные водометы. 

Старт опе­ра­ции назна­чи­ли на 4 утра. К это­му вре­ме­ни угро­зыск МВД Гру­зии дол­жен был уже обез­гла­вить тол­пу, задер­жав глав­ных зачин­щи­ков бес­по­ряд­ков: Гам­са­хур­дия, Коста­ву, Цере­те­ли. Но план начал рушить­ся, тол­ком не успев начаться… 

С явно­го попу­сти­тель­ства гене­ра­ла Гор­год­зе МВД Гру­зии не выпол­ни­ло ни одной из постав­лен­ных задач. Под­хо­ды к про­спек­ту Руста­ве­ли так и не были рас­чи­ще­ны, части гру­зин­ской мили­ции не вышли на отве­ден­ные им участ­ки, никто не обес­пе­чил эва­ку­а­цию пострадавших. 

За несколь­ко часов до опе­ра­ции Гор­год­зе, еще днем тре­бо­вав­ший самых суро­вых мер, вооб­ще отме­нил свой при­каз об аре­сте лиде­ров оппо­зи­ции, ссы­ла­ясь на союз­но­го мини­стра Бакатина. 

В насту­па­ю­щих тра­ги­че­ских собы­ти­ях гру­зин­ская мили­ция при­ни­мать уча­стие не будет, раз­ве что на сто­роне митин­гу­ю­щих. Имен­но ее пас­сив­ность и веро­лом­ство кар­ди­наль­но изме­ни­ли даль­ней­ший расклад. 

Коман­ду­ю­щий вре­мен­ной груп­пи­ров­кой МВД гене­рал-май­ор Юрий Ефи­мов ска­жет на допро­се: «Заяв­ляю опре­де­лен­но: если бы рес­пуб­ли­кан­ской мили­ци­ей рас­по­ря­же­ние №18 и план были бы выпол­не­ны в пол­ном объ­е­ме, ход опе­ра­ции мог быть иным». 

Вслед за мили­ци­ей дрог­ну­ли и чеки­сты. Пред­се­да­тель КГБ Гру­зии Гум­ба­рид­зе ото­звал с пло­ща­ди всех сво­их сотруд­ни­ков, рас­се­ян­ных нака­нуне сре­ди демон­стран­тов. Эки­па­жи пожар­ных рас­че­тов (по пла­ну — 10, при­бы­ло — 4) наот­рез отка­за­лись при­ме­нять водо­ме­ты про­тив толпы. 

Из-за сабо­та­жа мест­ных води­те­лей несколь­ко часов на место не мог­ли выдви­нуть­ся отря­ды Горь­ков­ской ВШМ, перм­ско­го и воро­неж­ско­го ОМО­На. В ито­ге к реша­ю­щим собы­ти­ям они опоздают… 

Таким обра­зом, вме­сто ожи­да­е­мых 3 тысяч шты­ков гене­ра­лам уда­лось собрать в два раза мень­ше — 1,7 тыся­чи. Но отсту­пать было некуда. 

Ров­но в 4 часа утра дзер­жин­цы тре­мя шерен­га­ми дви­ну­лись по всей 30-мет­ро­вой ширине про­спек­та Руста­ве­ли. Перед ними мед­лен­но тяну­лось 6 «бэт­э­эров». Сза­ди, по лево­му и пра­во­му флан­гам, шли киро­ва­бад­ские десантники. 

Митин­гу­ю­щие, одна­ко, сда­вать­ся не соби­ра­лись. Несмот­ря на глу­бо­кую ночь, здесь нахо­ди­лось от 8 до 10 тысяч. Уве­сти их с пло­ща­ди не смог даже пат­ри­арх-като­ли­кос Гру­зии Илия II. Когда убе­лен­ный седи­на­ми пат­ри­арх при­звал всех после­до­вать за ним на молит­ву в сосед­нюю Кашвет­скую цер­ковь, 28-лет­ний рево­лю­ци­о­нер Цере­те­ли выхва­тил у Илии микрофон. 

Все, что про­ис­хо­ди­ло даль­ше, след­ствие суме­ло вос­ста­но­вить бук­валь­но поми­нут­но, тем более что сра­зу с несколь­ких точек хро­ни­ку собы­тий бес­страст­но фик­си­ро­ва­ли видео­ка­ме­ры КГБ. 

4.00. Нача­ло опе­ра­ции. При­каз на выдви­же­ние колонне внут­рен­них войск отда­ет коман­ду­ю­щий Зак­ВО Родионов. 

4.02. Пер­вые напа­де­ния митин­гу­ю­щих на сол­дат. В них швы­ря­ют кам­ни, бутыл­ки, пал­ки. Еще до под­хо­да к пло­ща­ди 6 воен­но­слу­жа­щих полу­чи­ли телес­ные повре­жде­ния раз­ной сте­пе­ни тяжести. 

4.04. Демон­стран­ты про­пус­ка­ют «бэт­э­э­ры» по про­спек­ту Руста­ве­ли, после чего вновь смы­ка­ют ряды, гото­вясь к отпору. 

4.05. Достиг­нув пло­ща­ди у Дома пра­ви­тель­ства, сол­дат­ские колон­ны оста­нав­ли­ва­ют­ся. В шерен­гах обра­зо­вы­ва­ют­ся про­хо­ды для эва­ку­а­ции людей. Коман­дир 4‑го пол­ка под­пол­ков­ник Бакла­нов через мега­фон в оче­ред­ной раз пред­ла­га­ет собрав­шим­ся разой­тись. Отве­том ему — новая вол­на оже­сто­чен­но­го сопротивления. 

Утро у Дома правительства. 

4.06. Дзер­жин­цы вхо­дят «в сопри­кос­но­ве­ние с митин­гу­ю­щи­ми в рай­оне пра­во­го кры­ла Дома пра­ви­тель­ства, пыта­ясь потес­нить их с помо­щью щитов». Начи­на­ют­ся актив­ные столкновения. 

Вопре­ки всем после­ду­ю­щим рас­ска­зам, сол­да­ты нача­ли при­ме­нять дубин­ки лишь в ответ на агрес­сию демон­стран­тов. В напа­де­ни­ях и ата­ках на них участ­во­ва­ло от 500 до 1000 чело­век; в основ­ном это были моло­дые и физи­че­ски креп­кие муж­чи­ны, пре­иму­ще­ствен­но спортс­ме­ны. Сами они на допро­сах осо­бо потом и не отпирались: 

Бакрад­зе, 25 лет: «Мы про­сто озве­ре­ли от уви­ден­но­го и, как мог­ли, ста­ли изби­вать сол­дат. В руках у нас были пал­ки. Я лич­но раз­ло­мал ска­мей­ку у 1‑й сред­ней шко­лы и с этим колом пошел кру­шить сол­дат­ские голо­вы, прав­да, жаль, что они были в сталь­ных кас­ках… Ребя­та отни­ма­ли дубин­ки, лома­ли щиты…» 

Лолуа, 29 лет: «…Моло­дые люди взя­ли кам­ни и арма­ту­ру на строй­ке в Алек­сан­дров­ском саду и бро­са­ли в сол­дат… Я всту­пил в близ­кую борь­бу с одним из сол­дат… Пласт­мас­со­вый щит я раз­бил рукой, нанес ему удар кула­ком в лицо и хотел даже сло­мать челюсть…» 

Мера­би­шви­ли: «У неко­то­рых ребят были в руках кам­ни. Двух сол­дат пова­ли­ли на зем­лю и ста­ли их бить. Сол­да­ты не шеве­ли­лись, воз­мож­но, они были мерт­вы, так как они все были в крови…» 

Один из девят­на­дца­ти погиб­ших в бес­по­ряд­ках — 32-лет­ний Шал­ва Ква­сро­ли­а­шви­ли — типич­ный герой того вре­ме­ни. Кара­тист, рост метр восемь­де­сят, ранее судим за кра­жи. 8 апре­ля спе­ци­аль­но при­е­хал на митинг из Телав­ско­го рай­о­на. Нахо­дил­ся в пер­вых рядах сопротивления. 

«…В прыж­ках нано­сил силь­ные уда­ры по щитам воен­но­слу­жа­щих в/ч 3419, выры­вал у них щиты рука­ми. При паде­нии на асфальт после оче­ред­но­го прыж­ка Ква­сро­ли­а­шви­ли уда­рил­ся голо­вой о камень… после крат­ко­вре­мен­ной поте­ри созна­ния был достав­лен в мед­пункт, а затем в боль­ни­цу, где скон­чал­ся от этой трав­мы» (из поста­нов­ле­ния Генпрокуратуры). 

Бес­кров­ное вытес­не­ние явно начи­на­ет захле­бы­вать­ся. Демон­стран­ты про­ры­ва­ют левый фланг и про­са­чи­ва­ют­ся сбо­ку в тыл шерен­гам. Сил не хва­та­ет — омо­нов­цы и кур­сан­ты не подъ­е­ха­ли до сих пор, запла­ни­ро­ван­ные резер­вы гру­зин­ской мили­ции отсут­ству­ют, а тби­лис­ский бата­льон внут­рен­них войск не может про­бить­ся к про­спек­ту через забар­ри­ка­ди­ро­ван­ные улоч­ки (спа­си­бо мини­стру Гор­год­зе!). Еще немно­го, и наступ­ле­ние будет опрокинуто. 

И тогда гене­рал Роди­о­нов при­ни­ма­ет вынуж­ден­ное реше­ние: вре­мен­но при­крыть левый фланг сила­ми десант­ни­ков. При­мер­но в 4.20 к дзер­жин­цам при­со­еди­ня­ет­ся часть пара­шют­но-десант­но­го бата­льо­на (59 чело­век). Имен­но тогда на про­спек­те и появи­лись зло­по­луч­ные лопат­ки: ничем дру­гим отби­вать­ся «голу­бые бере­ты» про­сто не могут, дуби­нок им не выдавалось. 

Десант­ни­ки участ­ву­ют в вытес­не­нии недол­го. Уже через 10 минут их сме­ня­ет дол­го­ждан­ный бата­льон внут­рен­них войск, пре­одо­лев­ший таки бар­ри­ка­ды. В даль­ней­шем «кры­ла­тая пехо­та» будет задей­ство­ва­на лишь в охране и оцеп­ле­нии зачи­щен­но­го пери­мет­ра, как и пред­по­ла­га­лось изна­чаль­но по плану. 

Но этих 10 минут с лих­вой хва­ти­ло, что­бы родить миф о кро­ва­вых сапер­ных лопат­ках. Если булыж­ник был ору­ди­ем про­ле­та­ри­а­та, то лопат­ка ста­нет глав­ным ору­жи­ем тби­лис­ских «кара­те­лей».

4.24 — на про­спек­те появ­ля­ют­ся авто­ма­ши­ны «ско­рой помо­щи», начи­на­ет­ся эва­ку­а­ция раненых. 

4.28 — колон­ны дзер­жин­цев дости­га­ют рубе­жа Дома правительства… 

Вновь пре­рвем хро­но­ло­гию собы­тий и обра­тим­ся к пла­ну про­ве­де­ния опе­ра­ции, тем более что нико­гда преж­де он не пуб­ли­ко­вал­ся. Эта схе­ма дает пре­дель­но ясную кар­ти­ну, как дей­ство­ва­ли войска. 

Про­спект Руста­ве­ли — глав­ная арте­рия Тби­ли­си, как Твер­ская — в Москве, Нев­ский — в Петер­бур­ге, а Боль­шая Садо­вая — в Росто­ве. Широ­кий и абсо­лют­но пря­мой, он идет от пло­ща­ди Лени­на (старт колон­ны) до пло­ща­ди Рес­пуб­ли­ки (точ­ка вытес­не­ния). Это немно­гим более кило­мет­ра: про­дол­жая ана­ло­гию с Твер­ской — при­мер­но как от Пуш­кин­ской до Манежной. 

Со всех сто­рон на про­спект выхо­дят пом­пез­ные, ста­лин­ско­го ампи­ра дома: жилья тут прак­ти­че­ски нет. Каж­дое зда­ние — это по сути целый квар­тал, омы­ва­е­мый с обе­их сто­рон узки­ми улоч­ка­ми: в общей слож­но­сти на про­спект Руста­ве­ли их выхо­дит аж 15. 

Часть этих уло­чек — уже за Домом пра­ви­тель­ства по направ­ле­нию к пло­ща­ди Рес­пуб­ли­ки — до кон­ца опе­ра­ции оста­ва­лись сво­бод­ны­ми; все жела­ю­щие мог­ли бес­пре­пят­ствен­но отсту­пить и уйти через них. Кро­ме того, сол­да­ты пери­о­ди­че­ски обра­зо­вы­ва­ли в сво­их цепях кори­до­ры, выпус­кая из дав­ки жен­щин и детей. 

«Мно­гие сот­ни людей по это­му кори­до­ру были выве­де­ны на ул. Чичи­над­зе и тем самым спа­се­ны от гибе­ли в дав­ке, — ска­жет на допро­се началь­ник тби­лис­ской мили­ции пол­ков­ник Гвен­цад­зе. — Если бы это­го не было сде­ла­но, то в дав­ке погиб­ли бы, на мой взгляд, не менее 300 человек». 

Основ­ная дав­ка про­ис­хо­дит у сту­пе­ней Дома пра­ви­тель­ства, где рас­по­ло­жи­лись голо­да­ю­щие. Все жерт­вы той ночи погиб­нут имен­но здесь. И опять же, вопре­ки буду­щим леген­дам, отнюдь не по вине военных. 

В момент, когда сол­дат­ские цепи подо­шли к Дому пра­ви­тель­ства, Гам­са­хур­дия при­звал голо­да­ю­щих сесть на зем­лю, сту­пе­ни, пара­пе­ты — кто где нахо­дит­ся. Поки­дать поле боя он запретил. 

Но когда шерен­ги вме­сте с отсту­па­ю­щи­ми ста­ли напи­рать, им про­сто ока­за­лось неку­да деть­ся; ули­цы Чичи­над­зе и Чанад­зе, окру­жа­ю­щие зда­ние, из-за пре­да­тель­ства мили­ции по-преж­не­му были пере­го­ро­же­ны тех­ни­кой. Людей зажа­ло, точ­но в узком буты­лоч­ном гор­лыш­ке, в отли­чие от Гам­са­хур­дия, кото­рый вовре­мя успел скрыться. 

Ров­но то же — толь­ко в боль­ших раз­ме­рах — про­ис­хо­ди­ло и на Ходын­ке при коро­на­ции Нико­лая, и в цен­тре Москве на похо­ро­нах Ста­ли­на. Мечу­ща­я­ся, ослеп­лен­ная тол­па — страш­ная сти­хия. Упал, поскольз­нул­ся — и спа­се­ния нет… 

Сухой итог: 16 чело­век погиб­ли на месте, еще трое скон­ча­ют­ся потом в больницах… 

…При­мер­но в 4.30–4.35 пло­щадь перед Домом пра­ви­тель­ства была осво­бож­де­на, а про­те­сту­ю­щие оттес­не­ны вниз, в сто­ро­ну пло­ща­ди Рес­пуб­ли­ки. Мир­ных демон­стран­тов здесь дав­но уже не осталось. 

Отсту­пая по про­спек­ту Руста­ве­ли, рево­лю­ци­о­не­ры забра­сы­ва­ют сол­дат кам­ня­ми, бутыл­ка­ми, взрыв­па­ке­та­ми, взби­ра­ют­ся на бал­ко­ны и кры­ши домов. Со сто­ро­ны пло­ща­ди Рес­пуб­ли­ки и пер­пен­ди­ку­ляр­ных уло­чек к ним при­со­еди­ня­ют­ся все новые сто­рон­ни­ки. Их уже несколь­ко тысяч. Они пере­во­ра­чи­ва­ют маши­ны, пыта­ют­ся воз­во­дить бар­ри­ка­ды, тара­нить сол­дат­ские колон­ны гру­зо­ви­ка­ми. (На марш­ру­те от Дома пра­ви­тель­ства до пло­ща­ди Рес­пуб­ли­ки будет трав­ми­ро­ва­но и ране­но еще 33 военнослужащих.) 

Сей­час бы пару водо­ме­тов — и про­спект во всех смыс­лах ока­жет­ся чистым, но гру­зин­ские огне­бор­цы по-преж­не­му отка­зы­ва­ют­ся задей­ство­вать пожар­ные рас­че­ты. Не помо­га­ет даже вме­ша­тель­ство коман­ду­ю­ще­го груп­пи­ров­кой МВД СССР Юрия Ефи­мо­ва: гру­зин­ский бранд­мей­стер отве­ча­ет совет­ско­му гене­ра­лу, что под­чи­ня­ет­ся одно­му толь­ко мини­стру Бака­ти­ну. Что­бы рас­се­ять тол­пу, коман­дир пол­ка Бакла­нов вынуж­ден при­ме­нить сле­зо­то­чи­вый газ. 

«Разъ­ярен­ная тол­па забро­са­ла нас гра­дом кам­ней, буты­лок, пру­тьев метал­ли­че­ских, а по бро­не­транс­пор­те­рам бро­са­ли ска­мей­ки дере­вян­ные, раз­би­ли все фары, габа­рит­ные огни, — опи­сы­вал он впо­след­ствии обста­нов­ку. — У лич­но­го соста­ва было раз­би­то 30% щитов… Авто­бус с ране­ны­ми (воен­но­слу­жа­щи­ми. — Авт.) был забит пол­но­стью. Бес­чин­ству­ю­щие митин­гу­ю­щие в авто­бу­се и сани­тар­ных маши­нах раз­би­ли стек­ла. Я доло­жил обо всем гене­ра­лу Ефи­мо­ву и… по его при­ка­зу поста­вил зада­чу при­ме­нить спе­ци­аль­ные сред­ства «Чере­му­ха».

Толь­ко к 5 утра про­спект Руста­ве­ли нако­нец очи­щен от демон­стран­тов. Все объ­ек­ты и квар­та­лы взя­ты вой­ска­ми под охрану. 

Когда утром тби­лис­цы проснут­ся, они не сра­зу осо­зна­ют, что перед ними лежит уже совсем дру­гая страна. 

Утро 9 апре­ля — пере­лом­ное. После ноч­ных собы­тий Гру­зия замер­ла, не зная, насколь­ко дале­ко еще власть гото­ва зай­ти. Да и под­ни­мать людей в новый бой попро­сту неко­му: лиде­ры рево­лю­ции сбе­жа­ли в под­по­лье, трус­ли­во пре­рвав вся­че­скую связь с внеш­ним миром. Их най­дут и задер­жат лишь несколь­ки­ми дня­ми поз­же в самых раз­ных местах; Гам­са­хур­дия, к при­ме­ру, отси­жи­вал­ся на дро­вя­ном складе. 

Это, кста­ти, еще одно дока­за­тель­ство, что имен­но без­зу­бость вла­сти, ее тол­стов­ское непро­тив­лен­че­ство и под­толк­ну­ли оппо­зи­цию к после­ду­ю­щим актив­ным шагам. Испо­кон века на Кав­ка­зе ува­жа­ли и почи­та­ли силу: толь­ко с ней счи­та­лись, ее одну признавали. 

Если бы офи­ци­аль­ный Тби­ли­си (а точ­нее, Москва) с само­го нача­ла про­явил твер­дость и волю, ника­ко­го «чер­но­го апре­ля» не слу­чи­лось бы; до него про­сто нель­зя было доводить. 

С экс­тре­ми­ста­ми мож­но гово­рить исклю­чи­тель­но с пози­ции силы; уве­ще­вать их — все рав­но что тушить пожар бен­зи­ном. Зви­ад Гам­са­хур­дия мог бы под­кре­пить эту исти­ну лич­ным примером. 

В 1977‑м, когда чеки­сты в тре­тий раз бра­ли буду­ще­го пре­зи­ден­та, он тоже сопро­тив­лял­ся недол­го. Под дав­ле­ни­ем обсто­я­тельств дис­си­дент Гам­са­хур­дия стал актив­но сотруд­ни­чать со след­стви­ем, высту­пил с пока­ян­ны­ми заяв­ле­ни­я­ми по теле­ви­де­нию и в газе­тах, за что и полу­чил мак­си­маль­ное снис­хож­де­ние: при­го­вор (3 года лаге­рей) был заме­нен двух­лет­ней ссыл­кой в Даге­стан, более похо­жей на сана­тор­но-курорт­ный вояж. Уже через год Гам­са­хур­дия поми­ло­ва­ли. Пре­спо­кой­но вер­нул­ся домой, устро­ил­ся стар­шим науч­ным сотруд­ни­ком в Инсти­тут гру­зин­ской лите­ра­ту­ры, защи­тил кандидатскую. 

Само­по­жерт­во­ва­ние и геро­изм нико­гда не явля­лись отли­чи­тель­ны­ми чер­та­ми это­го рода. Как писал гене­рал НКВД-МГБ Павел Судо­пла­тов, зна­ме­ни­тый отец Зви­а­да, клас­сик гру­зин­ской лите­ра­ту­ры Кон­стан­тин Гам­са­хур­дия, и вовсе являл­ся «ста­рей­шим осве­до­ми­те­лем НКВД», при­чем вер­бов­ку его про­во­дил лич­но Берия. 

Лидер сепа­ра­ти­стов, пер­вый пре­зи­дент Гру­зии Зви­ад Гамсахурдия. 

То есть доста­точ­но было вызвать потом­ствен­но­го сту­ка­ча в извест­ное все­му Тби­ли­си зда­ние на Леси Укра­ин­ки, 3, а то и вовсе — для нагляд­но­сти — вывез­ти куда-нибудь в рас­по­ло­же­ние воен­ной базы, и попу­ляр­но объ­яс­нить, чем закан­чи­ва­ет­ся игра с огнем, как разом он бы сно­ва «про­зрел». Может, по ста­рой памя­ти даже высту­пил бы опять с пуб­лич­ным покаянием. 

При всей сво­ей геро­и­ко-опер­ной внеш­но­сти Зви­ад Гам­са­хур­дия был самым обык­но­вен­ным тру­сом; он и с про­спек­та-то Руста­ве­ли дал деру, едва там запах­ло жаре­ным. А когда в авгу­сте 1991-го нач­нет­ся «опе­ре­точ­ный путч», демо­кра­ти­че­ский пре­зи­дент, тря­сясь от ужа­са, в пер­вый же день, 19 авгу­ста, кинет­ся отби­вать теле­грам­мы в Моск­ву: дей­ствия ГКЧП цели­ком под­дер­жи­ва­ем и одобряем… 

Про­дол­же­ние