Соло­вьев: Вот Алек­сандр Евсе­е­вич, чело­век из вла­сти, чело­век кото­ро­го либе­ра­лы и про­чие, кри­ти­ко­ва­ли и писа­ли вся­кие гадо­сти, но столь­ко людей, кото­рым имен­но Хин­штейн помог полу­чить свои квар­ти­ры, кото­рые были воз­вра­ще­ны обма­ну­ты­ми доль­щи­ка­ми, и столь­ко людей сколь­ко Хин­штейн выта­щил из тюрем, ни у одно­го наше­го защит­ни­ка либе­раль­но­го и близ­ко нет. Но Хин­штейн это делал, тихо не под­ни­мая шума и не пыта­ясь пиа­рить­ся на каж­дом дви­же­нии. И пере­са­жал, кста­ти, бла­го­да­ря Алек­сан­дру Евсе­е­ви­чу были вскры­ты такие пре­ступ­ные схе­мы во вла­сти, к кото­рым ни один раз­об­ла­чи­тель и близ­ко не подо­шел. Извините.

А.Хинштейн рас­ска­зал о сво­ем пони­ма­нии справ­де­ли­во­сти вла­сти «Вечер с В.Соловьевым» от Алек­сандр Хин­штейн на Rutube
Хин­штейн: Спа­си­бо, при­ят­но конеч­но такая оценка.

Соло­вьев: А, что не прав­да, что ли?

Хин­штейн: Но она несколь­ко завы­шен­ная, пото­му что, я точ­но не выта­щил боль­ше всех людей из тюрем. И есть сла­ва Богу и пра­во­за­щит­ни­ки, и адво­ка­ты, кото­рые эту рабо­ту на более систем­ной осно­ве, за что им боль­шое спасибо.

Теперь к теме наше­го сего­дняш­не­го обсуж­де­ния. Я не могу согла­сит­ся с тем, что поня­тие спра­вед­ли­вость, оно абстракт­но и нет на него отве­та. На мой взгляд, эти отве­ты очень понят­ны и просты:

это соблю­де­ние законов,

это неот­вра­ти­мость наказания,

это ответ­ствен­ность вла­сти за свои сло­ва и обещания,

это, нако­нец,  прин­цип от каж­до­го по спо­соб­но­сти, и каж­до­му не по потреб­но­сти, а  каж­до­му по труду.

И сего­дня про­зву­чал тезис, о том, что сего­дня  попу­ля­рен  «запрос на спра­вед­ли­вость» и я с этим согла­сен. В чем сего­дня состо­ит этот запрос? В том, что люди очень часто стал­ки­ва­ют­ся с лице­ме­ри­ем, с раз­ры­вом сло­ва и дела. Это одно из тех бед, кото­рое раз­ва­ли­ло Совет­ский Союз. Ведь глав­ная пре­тен­зия у людей, жив­ших тогда в кон­це 80‑х и заклю­ча­лось в том, что власть лице­мер­на и все, что гово­ри­ла власть, все, что она дела­ла. Даже сего­дня по про­ше­ствии вре­ме­ни мы пони­ма­ем, что очень мно­гое из того, что власть тогда гово­ри­ла и о чем пре­ду­пре­жда­ла, было правдой.

Но сте­пень недо­ве­рия и оттор­же­ния к тому момен­ту уже дошла до тако­го пре­де­ла, что все про­зву­чав­шее отту­да апри­о­ри вос­при­ни­ма­лось в шты­ки и в это не вери­лось. И это очень тре­вож­ный сигнал.

Поэто­му, когда сего­дня люди не могут добить­ся спра­вед­ли­во­сти в защи­те сво­их прав, когда у них на гла­зах выхо­дят жули­ки из тюрь­мы или они про­сто туда не садят­ся, когда людей, совер­шив­ших тяж­кие пре­ступ­ле­ния, при­го­ва­ри­ва­ют к услов­но­му сро­ку, а  осуж­да­ют, аре­сто­вы­ва­ют бедо­лаг, совер­шив­ших пре­ступ­ле­ния   гораз­до мень­шей тяже­сти, гораз­до мень­шей опасности.

Когда про­ис­хо­дят какие-то раз­об­ла­че­ния, в том чис­ле и со сто­ро­ны пред­ста­ви­те­лей оппо­зи­ции и на это не сле­ду­ет ника­кой реак­ции госу­дар­ства. Это неспра­вед­ли­вость, кото­рая у всех вызы­ва­ет вполне понят­ную реак­цию. А вот даль­ше у каж­до­го начи­на­ет­ся свой под­ход, как с этой неспра­вед­ли­во­стью бороть­ся. Писать в соци­аль­ных сетях и тре­бо­вать рево­лю­ции, кото­рая кро­вью умо­ет всю стра­ну и народ, для того, что­бы до осно­ва­ния, а затем.

Один путь — рево­лю­ци­он­ный, я его точ­но не под­дер­жи­ваю. Мы это про­хо­ди­ли. И когда я смот­рю на лиде­ров оппо­зи­ции я пони­маю, что какие бы у меня не были пре­тен­зии к тем или иным, пред­ста­ви­те­лям вла­сти, по срав­не­нию с эти­ми ребя­та­ми они  про­сто анге­лы в белых одеж­дах. Я сто­рон­ник эво­лю­ци­он­ных изме­не­ний, я сто­рон­ник того, что мож­но доби­вать­ся спра­вед­ли­во­сти. Да – это не про­сто, да — тяже­ло. И нам с Вла­ди­ми­ром Рудоль­фо­ви­чем, доби­ва­ясь спра­вед­ли­во­сти не раз при­хо­ди­лось убеж­дать­ся в том, какая это тяже­лая исто­рия,  какая это тяже­лая борь­ба. И по голо­ве мы с вами полу­ча­ли не раз. О чем сего­дняш­ние либе­ра­лы не вспоминают.

Поэто­му, сей­час есть тема о спра­вед­ли­во­сти при­го­во­ра арти­сту  Усти­но­ву, и очень хоро­шо, что это пуб­лич­но зву­чит. И я очень наде­юсь на то, что сле­ду­ю­щая судеб­ная инстан­ция, более объ­ек­тив­но иссле­ду­ет мате­ри­а­лы дела.  Вопрос воз­ни­ка­ет   у боль­шин­ства людей – поче­му  видео­за­пись момен­та задер­жа­ния  не была при­об­ще­на к делу.

И я хочу ска­зать, что мож­но и нуж­но доби­вать­ся спра­вед­ли­во­сти. У нас перед гла­за­ми есть при­мер с тем же самым делом Галу­но­ва, кото­рое до кон­ца тоже не дове­де­но и это несправедливо.

Соло­вьев: Но, пока  дело  идет.

Хин­штейн: Идет. Но если это нар­ко­ти­ки не Галу­но­ва, то тогда чьи это нар­ко­ти­ки? Сам факт обна­ру­же­ния нар­ко­ти­ков обра­зу­ет состав уго­лов­но­го дела.

Соло­вьев: И обще­ство долж­но знать, кто вино­вен, и кто нака­зан. Конечно.

Хин­штейн: Без­услов­но.  Вы ска­за­ли фра­зу из кото­рой полу­ча­ет­ся,  что у обще­ства более чистое, пред­став­ле­ние о спра­вед­ли­во­сти, неже­ли у вла­сти при­дер­жа­щих, но это тоже вполне, к сожа­ле­нию, объ­яс­ни­мо. Это не спе­ци­фи­ка сего­дняш­ней рос­сий­ской вла­сти, это спе­ци­фи­ка вла­сти как таковой.

Я зна­е­те, как-то  задал­ся себе одним вопро­сом, поче­му без­от­но­си­тель­но того, как фами­лия губер­на­то­ра того или ино­го реги­о­на, реги­о­наль­ная эли­та, она вся вокруг него все рав­но оста­ет­ся — меня­ют­ся пер­вые лица, а весь «гар­нир» оста­ет­ся тот же?

И я себе отве­тил на этот вопрос: Пото­му, что зна­чи­тель­ная часть людей, нахо­дя­щих­ся в реги­о­наль­ной эли­те, это люди, кото­рые, в первую оче­редь, сори­ен­ти­ро­ва­ны на полу­че­ние вла­сти и на полу­че­ние денег. Тот, кто им обес­пе­чит власть и день­ги, того они будут любить, цело­вать и бого­тво­рить. Как толь­ко он теря­ет воз­мож­ность в этой части быть им поле­зен, они о нем забывают.

Вот это поли­ти­че­ская конъ­юнк­ту­ра —  исполь­зо­ва­ние воз­мож­но­стей исхо­дя из сво­их сию­ми­нут­ных шкур­ных инте­ре­сов. Это и есть тот раз­рыв меж­ду вла­стью и обще­ством, кото­рый суще­ству­ет. Не прав­да, что вся власть пло­хая, во вла­сти есть очень мно­го раз­ных людей и я вас уве­ряю, что боль­шин­ству людей, нахо­дя­щих­ся во вла­сти нра­вит­ся дале­ко не все. Мы сей­час исхо­дим из того, что эти про­цес­сы мож­но, нуж­но и долж­но менять, но не обя­за­тель­но это делать с шумом, с кри­ком и с каки­ми-то пиар­ски­ми штуками.

И самое послед­нее, вот вы ска­за­ли совет­ское вре­мя, и все были рав­ны. И с этим я не согла­сен, более того, поми­мо лице­ме­рия одна из глав­ных про­блем, раз­ва­лив­ших Совет­ский Союз как раз, была про­бле­ма отры­ва вла­сти от обще­ства. Вспом­ни­те, на чем пер­во­на­чаль­но стро­и­ла всю свою ком­па­нию трой­ка демо­кра­тов во гла­ве с Бори­сом Нико­ла­е­ви­чем Ельциным?

Соло­вьев: Борь­ба с привилегиями.

Хин­штейн: Конеч­но. И Элла Алек­сан­дров­на Пан­фи­ло­ва, не думая еще о том, что она будет зани­мать­ся выбо­ра­ми или быть упол­но­мо­чен­ным по пра­вам чело­ве­ка, воз­глав­ля­ла соот­вет­ству­ю­щую комис­сию по борь­бе с при­ви­ле­ги­я­ми в Вер­хов­ном Сове­те Совет­ско­го Сою­за и заяв­ле­ние Бори­са Нико­ла­е­ви­ча Ель­ци­на, о том, что до сих пор пока люди, дослов­но вам цити­рую: «Живут так убо­го, я не могу есть осет­ри­ну и заку­сы­вать ее чер­ной икрой». Но кон­чи­лось это к сожа­ле­нию, печаль­но, пото­му что, по уров­ню льгот 4 Управ­ле­ние Мин­здра­ва СССР, нена­ви­ди­мое демо­кра­та­ми боль­ше, чем 5 Управ­ле­ние КГБ, ока­за­лось про­сто сиро­той на фоне Управ­де­ла­ми Пре­зи­ден­та, сфор­ми­ро­ван­ным в 90‑е годы. И ока­за­лось, что, Сер­гей Бори­со­вич может пом­нит, как Рус­лан Имра­но­вич Хас­бу­ла­тов, еще один борец с при­ви­ле­ги­я­ми сра­зу после побе­ды рево­лю­ции, пере­ехал в самую на тот момент шикар­ную в Москве квар­ти­ру — 430 мет­ров. Ее стро­и­ли для Лео­ни­да Ильи­ча Бреж­не­ва, но он, при­е­хав туда, ска­зал, что для него это слиш­ком шикар­но. Поэто­му там посе­лил­ся про­фес­сор Хас­бу­ла­тов, глав­ный борец с привилегиями.

Соло­вьев: Жизнь. Реклама.