Гости попу­ляр­но­го ток-шоу отве­ча­ли на вопро­сы: Поче­му хай­пу­ют на исто­рии, на име­нах извест­ных поли­ти­че­ских дея­те­лей ? Это акту­аль­но? Что может оскор­бить память совет­ско­го чело­ве­ка? Где грань меж­ду оскорб­ле­ни­ем исто­ри­че­ской памя­ти и обыч­ным при­вле­че­ни­ем внимания?

Хин­штейн: Смот­ри­те, цель, кото­рую перед собой ста­ви­ли орга­ни­за­то­ры это­го биз­не­са, оче­вид­но уда­лась. Шум, хайп, доста­точ­ный интерес…

Нор­кин: Они попа­ли в эфир телекомпаний.

Хин­штейн: И вни­ма­ние к это­му заве­де­нию обес­пе­че­но самое мак­си­маль­ное, т.е. рыноч­ный мар­ке­тин­го­вый ход удал­ся. С чем согла­шусь? Согла­шусь с тем, что такие собы­тия вно­сят суще­ствен­но рас­кол в обще­стве. Думаю, это — не очень хоро­шо. При этом я бы не пред­ла­гал ника­ких запре­тов или огра­ни­че­ний зако­но­да­тель­ных, пото­му что это вопрос, в том чис­ле, и вку­са. Есть вещи, кото­рые у нас с вами нахо­дят­ся под запре­том зако­но­да­тель­но. Все, что свя­за­но с хра­не­ни­ем памя­ти о защит­ни­ках оте­че­ства, с про­па­ган­дой нациз­ма и тре­тье­го рей­ха. Напри­мер, пред­ста­вить себе шаур­му «Гит­лер Дон­нер» или шаур­му «Гит­лер Кебаб», про­сто невоз­мож­но в силу зако­на. Ста­лин без­услов­но фигу­ра очень слож­ная и каж­дый из нас, навер­ное, име­ет какое-то своё к нему отно­ше­ние к этой исто­ри­че­ской фигу­ре и вот точ­но — не герой мое­го рома­на. Но мы пони­ма­ем, что Ста­лин это чело­век руко­во­див­ший стра­ной на про­тя­же­нии дли­тель­но­го пери­о­да, тяжё­ло­го пери­о­да и этот чело­век, к кото­ро­му обще­ство отно­сит­ся по-разному.

Труш­кин: Тогда вопрос, Алек­сандр Евсе­е­вич, поче­му сотруд­ни­ки поли­ции, если вы за них как-то може­те доду­мать, при­е­ха­ли в это заве­де­ние и потре­бо­ва­ли сме­нить вывеску?

Нор­кин: Там навер­но какой-то сиг­нал был, они же не про­сто так приехали.

Труш­кин: Если бы там был Гит­лер, я всё пони­маю, при­е­ха­ли поли­цей­ские, ска­за­ли, что нуж­но и т.д.

Хин­штейн: Если бы там было сло­во » Гит­лер», то это был бы про­сто состав уго­лов­но­го пре­ступ­ле­ния. Я вам напом­ню дру­гую исто­рию, кото­рая сей­час уже под­за­бы­лась, это собы­тие, по мое­му деся­ти­лет­ней дав­но­сти, тоже в Москве, кста­ти, тоже на Ленин­град­ке, когда откры­лось кафе под назва­ни­ем «Анти­со­вет­ское».

Труш­кин: О, тут я вас сей­час оста­нов­лю, пото­му что мы тоже эту исто­рию хоте­ли рассказать …

Хин­штейн: Види­те, как гра­мот­но я вам дал подводку.

Труш­кин: Очень хоро­шо дали под­вод­ку, не толь­ко про «Анти­со­вет­ское», но и вооб­ще, про исто­рию исполь­зо­ва­ния совет­ских и анти­со­вет­ских символов.

Сюжет: Несколь­ко лет назад в Москве, рабо­та­ла шаш­лыч­ная «Анти­со­вет­ская». Заве­де­ние сто­я­ло в исто­ри­че­ском месте, напро­тив гости­ни­цы «Совет­ская».

Совет­ские сим­во­лы любят и реклам­щи­ки. В Воро­не­же мага­зин авто­зап­ча­стей для сво­е­го реклам­но­го бан­не­ра исполь­зо­вал образ совет­ско­го пла­ка­та «Роди­на-мать зовёт!». Да ещё и допол­ни­ли его сло­га­ном о войне с интер­нет-цена­ми. Город­ские вла­сти посчи­та­ли это не этич­ным, а бан­нер удалили.

Дирек­тор музея Ста­лин­град­ской бит­вы Алек­сей Демен­тьев пожа­ло­вал­ся в про­ку­ра­ту­ру на оформ­ле­ние облож­ки аль­бо­ма рэп груп­пы «Ана­кон­да» с изоб­ра­же­ни­ем мону­мен­та «Роди­на-мать зовёт!», в кото­рой вид­не­ет­ся ске­лет. Демен­тьев назвал облож­ку осквер­не­ни­ем мемо­ри­а­ла. Музы­кан­ты отме­ти­ли , что это кол­лаж, выстав­лен­ный в Лувре.

Хин­штейн: Без­услов­но табу долж­ны быть, и они сего­дня есть в виде суще­ству­ю­щих и дей­ству­ю­щих зако­нов. Кста­ти гово­ря, если бы сей­час появи­лось что-то подоб­ное, то это под­па­да­ло бы уже под новый состав уго­лов­но­го преступления.

Нор­кин: Это про­шло­год­няя история.

Хин­штейн: У нас в про­шлом году появил­ся новый состав уго­лов­но­го пре­ступ­ле­ния, где ответ­ствен­ность насту­па­ет, в том числе,за уни­же­ние все­го, что свя­за­но с памя­тью о погиб­ших, пав­ших защит­ни­ках оте­че­ства. Пла­кат с «Роди­ной-мате­рью» ту меня, конеч­но, вызы­ва­ет воз­му­ще­ние и оттор­же­ние пото­му, что этот пла­кат для боль­шин­ства из нас — пря­мая ассо­ци­а­ция с Вели­кой Оте­че­ствен­ной вой­ной. Пла­кат 1941 года не дол­жен вызы­вать ни у одно­го нор­маль­но­го чело­ве­ка ника­ких иных ассо­ци­а­ций, кро­ме того что это пла­кат Вели­кой Оте­че­ствен­ной войны.

Пони­ма­е­те, поми­мо зако­нов есть еще и чув­ство вку­са, чув­ство меры, кото­рые невоз­мож­но про­пи­сать зако­но­да­тель­но. Вот вы — твор­че­ские люди, мож­но ли зако­но­да­тель­но про­пи­сать, что такое талант? Что такое хоро­шо, а что такое плохо?

Труш­кин: Невоз­мож­но, невозможно.

Хин­штейн: Конеч­ноя, невоз­мож­но, такая же исто­рия и здесь, с точ­ки зре­ния зако­на, как вы назы­ва­е­те, «Шаур­мяч­ная — донер «Ста­лин» зако­ны не нару­ша­ет, а с точ­ки зре­ния, что это вызы­ва­ет опре­де­лен­ное напря­же­ние в обще­стве, как со сто­ро­ны сто­рон­ни­ков Ста­ли­на и ста­ли­низ­ма, так и со сто­ро­ны противников.

Как гово­рил моло­дой чело­век, изоб­ра­зив­ший ске­лет внут­ри Роди­ны-мате­ри, о том, что это про­бле­ма наше­го вос­при­я­тия. Слу­шай­те, я знаю одну стра­ну, где послед­ние несколь­ко меся­цев снес­ли дикое коли­че­ство памят­ни­ков, попы­та­лись пере­пи­сать исто­рию. Белые вынуж­де­ны перед чер­ны­ми изви­нять­ся, за все то, что яко­бы сде­ла­ли их предки.

Нор­кин: Еще не все закончилось.

Хин­штейн: Конеч­но.