БОСС-поли­ти­ка | Мнение
Текст | Юрий КУЗЬМИН
Фото | Пресс-служ­ба Госу­дар­ствен­ной Думы ФС РФ, пресс-служ­ба А.Е. Хинштейна/Ирина ПАНКОВА, Борис ТУМАКОВ

Пред­се­да­тель дум­ско­го Коми­те­та по инфор­ма­ци­он­ной поли­ти­ке, мас­со­вым ком­му­ни­ка­ци­ям и свя­зи Алек­сандр Хин­штейн — о том, как извест­ный жур­на­лист стал госу­дар­ствен­ным дея­те­лем, вызо­вах, сто­я­щих перед Рос­си­ей сего­дня, исто­ри­че­ских парал­ле­лях и памя­ти о Вели­кой Оте­че­ствен­ной войне.

— Алек­сандр Евсе­е­вич, вас, веро­ят­но, уже мно­го­крат­но спра­ши­ва­ли о жиз­нен­ном пути. Тем не менее неко­то­рые момен­ты вашей био­гра­фии будут инте­рес­ны нашим чита­те­лям. Итак, вы посту­пи­ли на факуль­тет жур­на­ли­сти­ки МГУ не сра­зу после окон­ча­ния шко­лы, а лишь через пять лет, полу­чив бога­тый прак­ти­че­ский опыт бла­го­да­ря рабо­те в «Мос­ков­ском ком­со­моль­це». Прак­ти­че­ская сто­ро­на про­фес­сии жур­на­ли­ста вас изна­чаль­но при­вле­ка­ла боль­ше теоретической?

— Это были 1990‑е, рево­лю­ци­он­ное вре­мя во всех смыс­лах. Слом ста­рой систе­мы, созда­ние на ее облом­ках новой, когда все преж­ние поряд­ки, по сути, были уже отме­не­ны, а новые еще не созда­ны. И вот в то вре­мя я сра­зу после шко­лы при­шел в газе­ту «Мос­ков­ский ком­со­мо­лец» и толь­ко потом подал доку­мен­ты в вуз. Надо ска­зать, что на тот момент нали­чие выс­ше­го обра­зо­ва­ния не явля­лось кри­те­ри­ем про­фес­си­о­на­лиз­ма, но я пони­мал, что ситу­а­ция будет менять­ся, что рано или позд­но госу­дар­ство нач­нет рас­став­лять все по сво­им местам, пото­му что про­филь­ное обра­зо­ва­ние — это важ­но и нуж­но. По сути, как бы стран­но это ни зву­ча­ло, жур­на­ли­сти­ке, как и лите­ра­ту­ре, научить невоз­мож­но. Одна­ко факуль­тет жур­на­ли­сти­ки, как и любое обра­зо­ва­тель­ное учре­жде­ние гума­ни­тар­но­го про­фи­ля, дает сво­им сту­ден­там опре­де­лен­ные азы куль­ту­ры, набор зна­ний, кото­рый поз­во­ля­ет более спо­кой­но и уве­рен­но чув­ство­вать себя в инфор­ма­ци­он­ном про­стран­стве. В этом смыс­ле поль­за тако­го обра­зо­ва­ния очевидна.

Кста­ти, еще не окон­чив жур­фак, я уже начал читать там лек­ции. На кафед­ре пери­о­ди­че­ской печа­ти, моей род­ной, мне ска­за­ли: «Будешь читать спец­курс по рас­сле­до­ва­тель­ской жур­на­ли­сти­ке». Мне это было инте­рес­но, ведь зани­мать­ся прак­ти­че­ской рабо­той — это одно, и совсем дру­гое, когда свой опыт и зна­ния ты ста­ра­ешь­ся выстро­ить с тео­ре­ти­че­ской точ­ки зрения.

— А поче­му вы вооб­ще пошли в журналистику?

— Мож­но ска­зать, что судь­ба при­ве­ла или Бог, как кому боль­ше нра­вит­ся. Я не соби­рал­ся ста­но­вить­ся жур­на­ли­стом, и жур­на­ли­сти­ка как про­фес­сия, чест­но гово­ря, меня нико­гда не привлекала.

Как я ока­зал­ся в редак­ции? Это доволь­но инте­рес­ная исто­рия. В нашей жиз­ни, как извест­но, очень мно­гое зави­сит от слу­чая. Я окон­чил шко­лу в 1991 году. Это был послед­ний год суще­ство­ва­ния Совет­ско­го Сою­за. Тогда «Мос­ков­ский ком­со­мо­лец» — на тот момент самая попу­ляр­ная газе­та Моск­вы, да и, пожа­луй, всей стра­ны — объ­явил кон­курс юных кор­ре­спон­ден­тов, уча­щих­ся выпуск­ных клас­сов: нуж­но было при­слать в редак­цию свои замет­ки. Авто­ры луч­ших из них посту­па­ли на кур­сы при газе­те, где гото­ви­ли «зуб­ров» пера. Я не участ­во­вал в этом кон­кур­се. В нем при­нял уча­стие мой одно­класс­ник и выиг­рал. Его при­гла­си­ли в редак­цию «Мос­ков­ско­го ком­со­моль­ца». «Слу­шай, мне одно­му как-то неудоб­но идти. Пой­дем со мной!» — ска­зал он мне. Ну а чего не схо­дить-то? «Пой­дем», — согла­сил­ся я.

И вот осе­нью 1991 года мы вме­сте при­шли в «Мос­ков­ский ком­со­мо­лец», а там, как и в любой редак­ции, пол­ный бар­дак: ника­ких спис­ков, все суе­тят­ся, никто ниче­го тол­ком не зна­ет. «Кон­курс про­хо­ди­ли?» — спро­си­ли нас. «Про­хо­ди­ли!» — «Ну тогда про­хо­ди­те, участ­вуй­те в газе­те, а мы будем вас учить!» Когда при­мер­но на тре­тьем заня­тии они поня­ли, что я ника­ких кон­кур­сов не про­хо­дил и ника­ких заме­ток в «Мос­ков­ский ком­со­мо­лец» не отправ­лял, было позд­но что-то менять — в кол­лек­тив я уже впи­сал­ся (улы­ба­ет­ся).

Кста­ти, мой одно­класс­ник, по сути, опре­де­лив­ший мою даль­ней­шую судь­бу, по-преж­не­му рабо­та­ет в «Мос­ков­ском ком­со­моль­це». Это член ред­кол­ле­гии «МК», заме­сти­тель глав­но­го редак­то­ра Ста­ни­слав Скобло.

Поз­же мы со Ста­сом полу­чи­ли пред­ло­же­ние перей­ти в штат «Мос­ков­ско­го ком­со­моль­ца» в отдел инфор­ма­ции — в руб­ри­ку «Сроч­но в номер», самую попу­ляр­ную в газе­те. В наро­де эту руб­ри­ку про­зва­ли «Брат­ской моги­лой», пото­му что там не ука­зы­ва­лись фами­лии авто­ров, пуб­ли­ко­ва­лись обез­ли­чен­ные инфор­ма­ци­он­ные замет­ки о том, что слу­чи­лось, «горя­чие» ново­сти. Интер­не­та и сего­дняш­них средств ком­му­ни­ка­ции тогда не было, и «Сроч­но в номер» «МК» в какой-то сте­пе­ни выпол­ня­ла те зада­чи, кото­рые сей­час выпол­ня­ют интер­нет и Telegram.

— Нико­гда не жале­ли о такой судьбе?

— Нико­гда. Во-пер­вых, пото­му что мне не с чем срав­ни­вать, а во-вто­рых, это было самое инте­рес­ное и самое счаст­ли­вое вре­мя моей жиз­ни. Мое про­фес­си­о­наль­ное ста­нов­ле­ние сов­па­ло с пери­о­дом взрос­ле­ния. Мне же было все­го 18 лет, я был совсем маль­чиш­кой и, конеч­но, смот­рел на мир широ­ко откры­ты­ми гла­за­ми. Утром я про­сы­пал­ся в нетер­пе­нии, пото­му что знал, что сего­дня меня ждут какие-то уди­ви­тель­ные откры­тия. Каж­дый день был для меня новым. Бук­валь­но каж­дый день с точ­ки зре­ния его напол­нен­но­сти, содер­жа­тель­но­сти, ярко­сти, важ­но­сти был для меня, как сего­дня, навер­ное, целый месяц.

— Рабо­тая в «Мос­ков­ском ком­со­моль­це», вы быст­ро заня­лись кри­ми­наль­ной тема­ти­кой, про­ве­ли ряд гром­ких жур­на­лист­ских рас­сле­до­ва­ний. Это изна­чаль­но было тем направ­ле­ни­ем, к кото­ро­му вас влек­ло, или жизнь заставила?

— Зна­е­те, у меня с ран­не­го воз­рас­та, с дет­ства, было очень раз­ви­то чув­ство спра­вед­ли­во­сти. У меня и сей­час оно сохра­ни­лось: когда я вижу откро­вен­ное без­за­ко­ние, неспра­вед­ли­вость, это меня потря­са­ет до глу­би­ны души. Не могу отстра­нен­но отно­сить­ся к таким вещам. А 1990‑е годы — вре­мя лихое, когда госу­дар­ство, по сути, само­устра­ни­лось от боль­шин­ства сво­их функ­ций, в том чис­ле от пра­во­охра­ни­тель­ных, и жур­на­ли­сты на тот момент ста­ли одной из немно­гих, если не един­ствен­ной силой, кото­рая была спо­соб­на гово­рить прав­ду, вскры­вать поро­ки и язвы обще­ства. Меня захва­ти­ла эта рабо­та, я уви­дел в ней реаль­ную поль­зу обще­ству, как бы высо­ко­пар­но это ни звучало.

Рабо­та жур­на­ли­ста-рас­сле­до­ва­те­ля, по сути, рабо­та чистиль­щи­ка, конеч­но, если ты зани­ма­ешь­ся ею искренне. Хотя суще­ству­ют раз­ные точ­ки зре­ния на этот счет.

Я пом­ню дис­кус­сию 25-лет­ней дав­но­сти о том, что рас­сле­до­ва­тель­ской жур­на­ли­сти­ки не суще­ству­ет в прин­ци­пе, что она яко­бы состо­ит исклю­чи­тель­но из сли­вов. Это не так, и я на сво­ем опы­те неод­но­крат­но это дока­зы­вал, начи­ная рас­сле­до­ва­ние с нуля, а потом доби­ва­ясь каких-то резуль­та­тов. И я ста­рал­ся дей­ство­вать так, что­бы в осно­ве таких мате­ри­а­лов все­гда лежа­ло жела­ние объ­ек­тив­но во всем разо­брать­ся и добить­ся справедливости.

Может ли жур­на­лист оши­бать­ся? Без­услов­но, он живой чело­век. Но я для себя выбрал фор­му­лу, кото­рой ста­рал­ся при­дер­жи­вать­ся: ты можешь совер­шать ошиб­ки, но дол­жен все­гда быть искрен­ним, дол­жен верить в то, о чем пишешь. Если ты пишешь, что Иван Ива­но­вич нехо­ро­ший чело­век, ты дол­жен быть в этом твер­до убеж­ден. А если ты зна­ешь, что Иван Ива­но­вич на самом деле хоро­ший, но твоя зада­ча его опо­ро­чить, «уто­пить», не сто­ит этим зани­мать­ся. И я нико­гда так не делал. Поэто­му мне все­гда было лег­ко, ведь я чув­ство­вал свою неза­ви­си­мость и сво­бо­ду. И я очень при­зна­те­лен мое­му глав­но­му редак­то­ру Пав­лу Нико­ла­е­ви­чу Гусе­ву, кото­рый нико­гда, ну, может, за исклю­че­ни­ем одно­го-двух слу­ча­ев в тече­ние всех лет моей рабо­ты в газе­те, не огра­ни­чи­вал меня в том, что я делал, ста­вя бло­ки на ту или иную фами­лию, на того или ино­го руко­во­ди­те­ля. Я был абсо­лют­но сво­бо­ден, у меня были раз­вя­за­ны руки — про кого хочешь, про того и пиши.

— Павел Гусев, без­услов­но, исклю­чи­тель­ный чело­век. Став в свое вре­мя соб­ствен­ни­ком «МК», он, конеч­но, полу­чил гото­вую газе­ту, но это была, ско­рее, заго­тов­ка, изда­ние он фак­ти­че­ски сде­лал заново…

— Да ну что вы! Какая гото­вая газе­та! Это была доволь­но посред­ствен­ная газе­та гор­ко­ма и обко­ма ком­со­мо­ла, обыч­ная моло­деж­ка. Гусев сде­лал «МК» ост­рым и ярким изда­ни­ем, попу­ляр­ней­шим в стране.

Вооб­ще «Мос­ков­ский ком­со­мо­лец» и Павел Гусев — это уни­каль­ный для наше­го медиа­рын­ка слу­чай, когда един­ствен­ный вла­де­лец СМИ, а им Гусев был с само­го нача­ла 1990‑х годов, нико­му не усту­пил и не пере­про­дал акции. Сре­ди вла­дель­цев «Мос­ков­ско­го ком­со­моль­ца» до сих пор нет ника­ких финан­со­во-про­мыш­лен­ных групп, кото­рые вли­я­ют на поли­ти­ку издания.

— Учить­ся в Уни­вер­си­тет МВД вы пошли имен­но по той же рас­сле­до­ва­тель­ской при­чине? Ведь, судя по все­му, ста­но­вить­ся пра­во­охра­ни­те­лем вы не собирались.

— Конеч­но, я не соби­рал­ся наде­вать пого­ны. Но посколь­ку я очень мно­го писал по кри­ми­наль­ной тема­ти­ке, по пра­во­охране, то посчи­тал важ­ным быть про­фес­си­о­наль­но ком­пе­тент­ным в тех темах, кото­ры­ми зани­мал­ся. Ну, напри­мер, чело­век, пишу­щий о живот­ных, жур­на­лист-ани­ма­лист, дол­жен хоро­шо в них раз­би­рать­ся, тот, кто гото­вит мате­ри­а­лы о меди­цине, дол­жен быть спе­ци­а­ли­стом в меди­цине. Мне были необ­хо­ди­мы юри­ди­че­ские зна­ния, и поэто­му я посту­пил в Уни­вер­си­тет МВД.

— Посколь­ку вы в вашей дея­тель­но­сти были плот­но вовле­че­ны в анти­кор­руп­ци­он­ные дела, хоте­лось бы спро­сить вот о чем. Кор­руп­ци­он­ные дела послед­них лет вызы­ва­ют бук­валь­но ото­ропь: уже не самые высо­ко­по­став­лен­ные чинов­ни­ки (за исклю­че­ни­ем, пожа­луй, гла­вы Рес­пуб­ли­ки Коми Вяче­сла­ва Гай­зе­ра, след­ствен­но­го гене­ра­ла Дры­ма­но­ва и неко­то­рых дру­гих), а какие-то май­о­ры, пол­ков­ни­ки МВД и, что вооб­ще неви­дан­но, ФСБ попа­да­ют под след­ствие за немыс­ли­мые взят­ки и кор­руп­ци­он­ные «накоп­ле­ния», исчис­ля­е­мые мно­ги­ми мил­ли­о­на­ми. Что это вооб­ще за явле­ние, когда оно появи­лось и где его кор­ни? Мож­но ли вооб­ще с этим бороть­ся и как?

— Если мы гово­рим о деле Захар­чен­ко или деле Чер­ка­ли­на, то в моем пони­ма­нии это «общак». Мое глу­бо­кое убеж­де­ние, что это не их, точ­нее, не толь­ко их день­ги. И надо при­знать, что уро­вень кор­руп­ции в пра­во­охра­ни­тель­ных орга­нах все­гда был высо­ким. Это явле­ние не сего­дняш­нее. Если гово­рить об МВД, то я лич­но был сви­де­те­лем и в какой-то сте­пе­ни участ­ни­ком как мини­мум пяти мас­штаб­ных кам­па­ний по очи­ще­нию систе­мы: начи­ная с опе­ра­ции «Чистые руки», про­во­див­шей­ся Ана­то­ли­ем Кули­ко­вым в 1995 году, потом была рефор­ма Бори­са Грыз­ло­ва 2001–2003 годов, а затем, я бы ска­зал, «псев­до­ре­фор­ма» под руко­вод­ством Раши­да Нур­га­ли­е­ва, кото­рая ни к чему хоро­ше­му для МВД не привела.

Про­сто­го отве­та на вопрос «Как побе­дить кор­руп­цию в сило­вых струк­ту­рах?» не суще­ству­ет. Нет ни вол­шеб­ной палоч­ки, ни чудо-таб­лет­ки. Долж­ны быть систе­ма и ком­плекс мер, при кото­рых будет про­сто физи­че­ски слож­но полу­чать кор­руп­ци­он­ные день­ги. Этот ком­плекс сего­дня частич­но есть, частич­но формируется.

При­ве­ду при­мер. В 1990‑е годы, если помни­те, фак­ти­че­ски не было нало­гов. Никто не пони­мал, для чего суще­ству­ет нало­го­вая поли­ция и в чем ее отли­чие от нало­го­вой служ­бы, хотя это два раз­ных ведом­ства. Мало кто знал, что такое нало­го­вая декла­ра­ция, никто слы­хом не слы­хи­вал, что надо декла­ри­ро­вать свои дохо­ды, а то, что нуж­но декла­ри­ро­вать еще и рас­хо­ды, вооб­ще в голо­ву прий­ти не могло.

Что мы име­ем сего­дня: сто­про­цент­ное декла­ри­ро­ва­ние всех нахо­дя­щих­ся на гос­служ­бе граж­дан, при­чем не толь­ко их дохо­дов, но и, что важ­но, их расходов.

Можешь ли ты теперь брать взят­ки, рабо­тая в орга­нах внут­рен­них дел? Да, можешь. Толь­ко что даль­ше делать с эти­ми день­га­ми? Отсю­да выте­ка­ет одна из глав­ных задач: выстро­ить рабо­та­ю­щий меха­низм, пре­пят­ству­ю­щий лега­ли­за­ции пре­ступ­ных дохо­дов. Напри­мер, в те же 1990‑е сотруд­ни­ки МВД регу­ляр­но орга­ни­зо­вы­ва­ли «кори­дор» в Шере­ме­тье­во, через кото­рый мож­но было вывез­ти за рубеж любую сум­му, а затем раз­ме­стить день­ги на каких-нибудь сче­тах на предъ­яви­те­ля. Сего­дня так уже не полу­чит­ся. Во-пер­вых, вывез­ти налич­ные очень сложно.

Во-вто­рых, эти день­ги надо как-то лега­ли­зо­вать. Здесь это сде­лать тяже­ло, да и на Запа­де их нику­да не вло­жишь, пото­му что за каж­дую тыся­чу евро с тебя потре­бу­ют объ­яс­не­ние о ее про­ис­хож­де­нии. И сло­вам, что, мол, я, пол­ков­ник поли­ции, нако­пил эти тыся­чи, откла­ды­вая с денег на зав­тра­ки, никто не поверит.

И, конеч­но, неот­вра­ти­мость нака­за­ния. Мы видим, насколь­ко сей­час жест­ко дей­ству­ют по отно­ше­нию к раз­но­го рода сотруд­ни­кам и руко­во­ди­те­лям, зло­упо­треб­ля­ю­щим сво­им слу­жеб­ным поло­же­ни­ем. Могу вам ска­зать, что нынеш­нее чис­ло раз­об­ла­че­ний гене­ра­лов в МВД не име­ет ана­ло­гов. Я за более чем чет­верть века сво­ей рабо­ты в этой сфе­ре таких ситу­а­ций не пом­ню и, пожа­луй, уже не смо­гу пере­чис­лить вам всех гене­ра­лов, кото­рые за послед­ние пять-шесть лет были аре­сто­ва­ны и осуж­де­ны по кор­руп­ци­он­ным делам. Счет идет на десятки.

— На самом деле ниче­го хоро­ше­го в такой «ста­ти­сти­ке» нет. Эти десят­ки дока­зан­ных кор­руп­ци­он­ных пре­ступ­ле­ний сви­де­тель­ству­ют о высо­ком уровне кор­руп­ции, в том чис­ле и в сило­вых структурах.

— Чело­век, к сожа­ле­нию, несо­вер­ше­нен по сво­ей при­ро­де. Вопрос в мас­шта­бах, насколь­ко кор­руп­ция угро­жа­ет суще­ство­ва­нию госу­дар­ства, функ­ци­о­ни­ро­ва­нию его систем. Да, уро­вень кор­руп­ции в нашей стране дей­стви­тель­но доста­точ­но высок. Но все же он и мас­шта­бы кор­руп­ции снижаются.

— Пом­нит­ся, кто-то из извест­ных людей ска­зал, что уме­рен­ный уро­вень кор­руп­ции даже поле­зен, пото­му что это сти­му­ли­ру­ет госслужащих…

— Эти сло­ва при­пи­сы­ва­ют Гав­ри­и­лу Хари­то­но­ви­чу Попо­ву. Яко­бы он гово­рил, что взят­ка не пре­ступ­ле­ние, а сти­мул для чинов­ни­ка. Что тут ска­зать? Ну, посмот­ри­те наше зако­но­да­тель­ство. Там есть чет­кий ответ на этот вопрос в виде соот­вет­ству­ю­щей ста­тьи Уго­лов­но­го кодекса.

— В вашей про­фес­си­о­наль­ной био­гра­фии была и рабо­та в струк­ту­ре Рос­гвар­дии. Каким был для вас этот опыт?

— Мне было инте­рес­но уви­деть изнут­ри, как рабо­та­ет пра­во­охра­ни­тель­ная систе­ма. Тем более что Рос­гвар­дия на тот момент была самой моло­дой сило­вой струк­ту­рой Рос­сий­ской Феде­ра­ции. Указ пре­зи­ден­та о ее обра­зо­ва­нии вышел в апре­ле 2016 года, я фор­маль­но был назна­чен на долж­ность совет­ни­ка дирек­то­ра Рос­гвар­дии в октяб­ре 2016-го, а по фак­ту при­сту­пил к этой рабо­те еще в июле того же года. Мне было очень инте­рес­но участ­во­вать в созда­нии ново­го сило­во­го ведом­ства. Не могу ска­зать, что все про­хо­ди­ло глад­ко, но тем не менее этот пери­од был для меня зна­ко­вым и полезным.

Сего­дня мое вос­при­я­тие сило­вой сре­ды про­ис­хо­дит, ска­жем так, в 3D-изме­ре­нии. С одной сто­ро­ны, я хоро­шо пони­маю и пси­хо­ло­ги­че­ски хоро­шо это осо­знаю, вос­при­я­тие сило­во­го бло­ка граж­дан­ским обще­ством — теми, кто нахо­дит­ся, если мож­но так выра­зить­ся, по «дру­гую сто­ро­ну бар­ри­кад», в том чис­ле и жур­на­ли­ста­ми, с дру­гой сто­ро­ны — знаю пра­во­вую состав­ля­ю­щую того, как это рабо­та­ет и в чем про­бле­мы, с тре­тьей — пони­маю, как выгля­дит изнут­ри эта рабо­та. Это полез­ный опыт. Наде­юсь, что в жиз­ни он мне еще пригодится.

— Вы автор нема­ло­го коли­че­ства книг по раз­ным аспек­там и нашей недав­ней, и уже про­шлой жиз­ни. Герои у вас, ска­жем так, неод­но­знач­ные, но все они яркие лич­но­сти, мас­штаб­ные фигу­ры: Бреж­нев, Гор­ба­чев, Ель­цин. Как вы сами к ним относитесь?

— По-раз­но­му. У каж­до­го авто­ра, когда он пишет кни­гу о какой-то фигу­ре, ныне ли живу­щей или исто­ри­че­ской, фор­ми­ру­ет­ся лич­ное отно­ше­ние к сво­е­му герою. Я уве­рен, что худож­ни­ки, спе­ци­а­ли­зи­ро­вав­ши­е­ся на Лени­ни­ане, рисуя из года в год порт­ре­ты Лени­на, в какой-то момент начи­на­ли отно­сить­ся к Вла­ди­ми­ру Ильи­чу как к чле­ну сво­ей семьи. И это нор­маль­но. Очень слож­но отре­шить­ся от каких-то эмо­ций, пото­му что все про­пус­ка­ешь через себя.

Если гово­рить о моих сим­па­ти­ях… Вот вы назва­ли трех моих геро­ев, трех руко­во­ди­те­лей госу­дар­ства: Бреж­не­ва, Гор­ба­че­ва и Ель­ци­на. Они все раз­ные. Сим­па­тию из всех трех у меня боль­ше все­го вызы­ва­ет Бреж­нев, а мень­ше всех — Горбачев.

Мне было инте­рес­но зани­мать­ся этой рабо­той — писать эти кни­ги, соби­рать мате­ри­а­лы. А в осно­ву каж­дой из книг поло­же­ны сви­де­тель­ства и доку­мен­ты, ранее не пуб­ли­ко­вав­ши­е­ся. Ска­жем, когда я писал о Бреж­не­ве, о так назы­ва­е­мой эпо­хе застоя, я сопо­став­лял это вре­мя с сего­дняш­ним днем, дока­зы­вая на кон­крет­ных при­ме­рах, что в нынеш­ней путин­ской ста­биль­но­сти очень мно­го от бреж­нев­ской и в этом нет ниче­го постыд­но­го, посколь­ку все пра­ви­те­ли-госу­дар­ствен­ни­ки дей­ству­ют при­мер­но по одним и тем же лека­лам. И если у Бреж­не­ва была, к при­ме­ру, про­до­воль­ствен­ная про­грам­ма, то на момент, когда я писал эту кни­гу, в 2009–2010 годы, у нас дей­ство­вал нац­про­ект раз­ви­тия сель­ско­го хозяй­ства, имев­ший ров­но те же цели. У Бреж­не­ва была зада­ча по обес­пе­че­нию мас­со­во­го жилищ­но­го стро­и­тель­ства, и у Пути­на соот­вет­ству­ю­щий нац­про­ект — «Доступ­ное и ком­форт­ное жилье — граж­да­нам Рос­сии»… Мас­са пере­се­че­ний. Рабо­тая над этой кни­гой, я в том чис­ле зани­мал­ся и в архи­ве с днев­ни­ка­ми Бреж­не­ва, с его лич­ным фон­дом, кото­рый тогда еще нахо­дил­ся в пре­зи­дент­ском архи­ве, в закры­той его части.

Когда я писал кни­гу о Ель­цине, тоже про­смат­ри­вал нема­ло мате­ри­а­лов: мате­ри­а­лы спец­служб, служ­бы без­опас­но­сти пре­зи­ден­та, сви­де­тель­ства участ­ни­ков этих событий…

И мне все­гда, когда я рабо­тал над таким видом доку­мен­тов, было инте­рес­но ана­ли­зи­ро­вать и раз­вен­чи­вать суще­ству­ю­щие мифы и кли­ше. Пото­му что, к сожа­ле­нию, наше мыш­ле­ние очень под­вер­же­но мифо­ло­ги­за­ции. Оно кли­ши­ро­ва­но на «хоро­ший — пло­хой», «доб­рый — злой», а жизнь гораз­до слож­нее. Ска­жем, есть кли­ше про эпо­ху Бреж­не­ва: эпо­ха застоя, бро­ве­но­сец в потем­ках, шам­ка­ю­щий ста­рик, кото­рый непо­нят­но на каком све­те, Афга­ни­стан, дис­си­ден­ты, Пра­га 1968 года… Это прав­да, но лишь часть прав­ды, пото­му что наря­ду с этой сто­ро­ной есть и дру­гая, кото­рая сви­де­тель­ству­ет о том, что эпо­ха Бреж­не­ва — самый спо­кой­ный пери­од в исто­рии нашей стра­ны в ХХ веке, когда СССР, по сути, ни с кем не вое­вал. За 18 лет прав­ле­ния Бреж­не­ва пер­вые 11 не были омра­че­ны ни одним фак­том мас­со­вых бес­по­ряд­ков, ни одним кон­флик­том на меж­на­ци­о­наль­ной поч­ве. В этот пери­од уда­лось зало­жить осно­ву даль­ней­ше­го раз­ви­тия стра­ны, бла­го­да­ря чему мы про­дер­жа­лись в 1990‑х. При Бреж­не­ве было постро­е­но поряд­ка 48% все­го жилья на тер­ри­то­рии Совет­ско­го Союза…

Да, фигу­ра Лео­ни­да Ильи­ча вызы­ва­ет у меня лич­ную сим­па­тию, хотя я услов­но делю его вре­мя на два жиз­нен­ных эта­па: до 1975 года это доста­точ­но актив­ный и энер­гич­ный руко­во­ди­тель, и после 1975 года, когда, к сожа­ле­нию, Бреж­нев — это уже боль­ной чело­век, теря­ю­щий связь с реаль­но­стью. И я твер­до убеж­ден в том, что, если бы в 1975 году Лео­нид Ильич ушел в отстав­ку, он остал­ся бы в исто­рии, в памя­ти наро­да как один из самых ува­жа­е­мых и почи­та­е­мых пра­ви­те­лей в нашей стране.

И по сво­им чело­ве­че­ским каче­ствам Бреж­нев был, без­услов­но, чело­ве­ком сим­па­тич­ным. Такие выво­ды я делаю не толь­ко исхо­дя из изу­че­ния его архи­вов и лич­ных запи­сей, но и осно­вы­ва­ясь на сви­де­тель­ствах боль­шо­го чис­ла людей, рабо­тав­ших с Бреж­не­вым, в том чис­ле и тех, с кото­ры­ми я встре­чал­ся лич­но. Я пере­ло­па­тил мему­а­ры, пожа­луй, всех непо­сред­ствен­но рабо­тав­ших с Бреж­не­вым людей.

Даже тот факт, что в июне 1941 года Лео­нид Ильич ушел доб­ро­воль­цем на фронт, уже застав­ля­ет отно­сить­ся к нему с ува­же­ни­ем. Как сек­ре­тарь гор­ко­ма пар­тии он не под­ле­жал при­зы­ву. Но он пошел на фронт после двух или трех его теле­грамм в адрес ЦК ком­пар­тии Укра­и­ны с прось­бой отпра­вить его в дей­ству­ю­щую армию. Да, Бреж­нев был в армии полит­ру­ком, полит­ра­бот­ни­ком, но и полит­ра­бот­ни­ков убивали.

— Конеч­но, пото­му что они нахо­ди­лись на передовой…

— Без­услов­но. И на Малую Зем­лю во вре­мя оже­сто­чен­ных боев на этом неболь­шом участ­ке бере­го­вой поло­сы близ Ново­рос­сий­ска Бреж­нев неод­но­крат­но выса­жи­вал­ся лич­но с десан­том и был, кста­ти, одна­жды кон­ту­жен при высад­ке. Да, он нахо­дил­ся на Малой Зем­ле не для того, что­бы под­ни­мать бой­цов в ата­ку, хотя и это делать ему при­хо­ди­лось. Свой пер­вый орден Лео­нид Ильич полу­чил за то, что заме­нил погиб­ше­го пулеметчика.

Это потом, когда мы нача­ли ски­ды­вать идо­лов и, как при­ня­то у нас, пере­во­ра­чи­вать свое про­шлое, пошли раз­го­во­ры, что, мол, Малая Зем­ля и ее 225-днев­ная обо­ро­на не более чем про­па­ган­да, что зна­че­ние воен­ных дей­ствий на этом плац­дар­ме силь­но пре­уве­ли­че­но, и все в том же духе. Да, в 1970‑е ста­ра­ни­я­ми лизо­блю­дов обо­ро­на Малой Зем­ли была воз­не­се­на в ста­тус едва ли не вели­чай­шей бит­вы Вели­кой Оте­че­ствен­ной вой­ны, рядом с кото­рой Ста­лин­град и Кур­ская бит­ва каза­лись ничем, и что, конеч­но, было ненор­маль­ным пере­ко­сом. Но тем не менее опе­ра­ция Совет­ской армии на Малой Зем­ле — это насто­я­щий подвиг. Мы укре­пи­лись на малень­ком плац­дар­ме, кото­рый про­стре­ли­вал­ся со всех сто­рон — с воз­ду­ха, с воды, артил­ле­ри­ей, авиа­ци­ей. Потом под­счи­та­ли, что на каж­до­го защит­ни­ка Малой Зем­ли при­хо­ди­лось по 10 тыс. т сна­ря­дов и пуль, выпу­щен­ных врагом!

— А поче­му вы отри­ца­тель­но отно­си­тесь к Горбачеву?

— Если корот­ко, то Гор­ба­чев — это поли­ти­че­ский Пага­нель. Помни­те тако­го пер­со­на­жа из «Детей капи­та­на Гран­та», кото­рый оши­боч­но повел корабль сна­ча­ла в одну сто­ро­ну, потом в дру­гую? Так же и Гор­ба­чев. Под неки­ми лозун­га­ми он повел суд­но совсем не в ту сто­ро­ну, по доро­ге рас­те­рял весь свой флот, уто­пил кораб­ли, а когда понял, что завел корабль не туда, раз­вел рука­ми и ска­зал: «Изви­ни­те, хотел, как луч­ше, а полу­чи­лось, как всегда».

Я уже гово­рил, что, когда писал о Бреж­не­ве, я сопо­став­лял его эпо­ху с эпо­хой Пути­на и нашел мно­го парал­ле­лей даже в био­гра­фи­ях Бреж­не­ва и Пути­на. Они оба из рабо­чих семей, оба жили и под­ни­ма­лись из низов, оба бед­ство­ва­ли в нача­ле сво­е­го пути, оба дости­га­ли резуль­та­тов исклю­чи­тель­но бла­го­да­ря сво­ей голо­ве, сво­им моз­гам. Такое же сопо­став­ле­ние я попы­тал­ся сде­лать меж­ду Гор­ба­че­вым, точ­нее, эпо­хой пере­строй­ки, и Пути­ным, его вре­ме­нем ста­биль­но­сти. Попы­тал­ся про­ана­ли­зи­ро­вать и отве­тить на глав­ный вопрос: был ли Совет­ский Союз обре­чен на раз­вал или нет. И исхо­дя из все­го, что я узнал, рабо­тая над кни­гой, сего­дня я твер­до и абсо­лют­но одно­знач­но могу утвер­ждать: нет, Совет­ский Союз не был обре­чен на развал.

Если бы в 1985 году у руля госу­дар­ства сто­ял не Гор­ба­чев, а Путин, понят­но, не тот Путин, каким он был физи­че­ски в 1985 году, — 33-лет­ний май­ор КГБ, а тот Путин, кото­ро­го мы узна­ли в 2000‑м, чело­век, обла­да­ю­щий опре­де­лен­ны­ми каче­ства­ми, навы­ка­ми, прин­ци­па­ми, Совет­ский Союз сохра­нил­ся бы, и сего­дняш­нее его состо­я­ние мог­ло бы быть кар­ди­наль­но дру­гим. Поче­му? Пото­му что те про­бле­мы, с кото­ры­ми Путин столк­нул­ся, при­дя к вла­сти в 2000‑х, были несо­по­ста­ви­мы с про­бле­ма­ми, кото­рые полу­чил Гор­ба­чев, при­дя к вла­сти в 1985‑м. Я уж не гово­рю о том, что Гор­ба­чев полу­чил в управ­ле­ние исправ­но рабо­та­ю­щую систе­му, доста­точ­но ста­биль­ную ситу­а­цию, стра­ну, кото­рая шла впе­ред, раз­ви­ва­лась, пусть и сни­жая тем­пы раз­ви­тия. Конеч­но, име­лось огром­ное коли­че­ство про­блем, я ни в коей мере не пыта­юсь их отри­цать, но про­бле­ма про­бле­ме рознь. Те стар­то­вые пока­за­те­ли Совет­ско­го Сою­за, кото­рые были в 1985 году, и те, кото­рые были в Рос­сии в 2000 году, — это небо и земля.

Доста­точ­но ска­зать, что в 1985 году СССР имел вто­рую эко­но­ми­ку в мире. А сово­куп­но со стра­на­ми соци­а­ли­сти­че­ско­го лаге­ря мы зани­ма­ли 40% все­го миро­во­го рын­ка. По ряду направ­ле­ний мы не про­сто кон­ку­ри­ро­ва­ли, а были лиде­ра­ми. Это каса­ет­ся не толь­ко обо­рон­ной тех­ни­ки, но и очень мно­гих направ­ле­ний как в нау­ке, так и в тех­ни­ке, граж­дан­ской про­мыш­лен­но­сти, гид­ро­энер­ге­ти­ки, гео­ло­гии, судо­стро­е­ния, сель­ско­го хозяй­ства. И такие отрас­ли мож­но пере­чис­лять долго.

Но для Пути­на пер­вые его пять лет у вла­сти ста­ли вре­ме­нем, когда стра­на пошла впе­ред. Согла­си­тесь, 2000 и 2005 годы — это совер­шен­но раз­ные пери­о­ды для Рос­сии. И такой же срок, те же пять-шесть лет Гор­ба­че­ва, ока­зал­ся смер­тель­ным для стра­ны. То есть один госу­дар­ствен­ный дея­тель, при­няв стра­ну, нахо­дя­щу­ю­ся, по сути, в пред­смерт­ной аго­нии, фак­ти­че­ски выта­щил ее со дна и вывел на достой­ный уро­вень. Дру­гой же, при­няв стра­ну на верх­ней точ­ке, за пять лет довел ее до дна. Когда Гор­ба­чев при­ни­мал управ­ле­ние госу­дар­ством в нача­ле 1985 года, внеш­ний долг Совет­ско­го Сою­за состав­лял поряд­ка $14 млрд, а когда он «сда­вал» стра­ну, внеш­ний долг достиг уже поряд­ка $90 млрд.

Когда Путин при­шел к вла­сти, внеш­ний долг Рос­сии пре­вы­шал $160 млрд, и с эти­ми дол­га­ми Ель­ци­на Путин окон­ча­тель­но рас­счи­тал­ся к 2017 году. Послед­ние, кому мы вер­ну­ли зай­мы, ста­ли быв­шие стра­ны Югославии.

— Толь­ко ли непра­виль­но выбран­ный курс руко­вод­ства стра­ны стал при­чи­ной гибе­ли СССР?

— Види­те ли, какой-то одной-един­ствен­ной при­чи­ны раз­ва­ла Сою­за не суще­ству­ет. Это сим­би­оз при­чин. В сво­ей кни­ге о Гор­ба­че­ве все эти при­чи­ны я подроб­но ана­ли­зи­рую, раз­би­рая каж­дую по отдель­но­сти. Часть из них, к сожа­ле­нию, наша кре­а­тив­но настро­ен­ная обще­ствен­ность не вос­при­ни­ма­ет, ну, напри­мер, про­ис­ки внеш­них про­тив­ни­ков СССР она счи­та­ет пара­ной­ей. Но вот факт: аме­ри­кан­цы в 1986 году обру­ши­ли неф­тя­ные цены, и это при­ве­ло к тяже­лей­шим послед­стви­ям для Совет­ско­го Сою­за. Егор Гай­дар в сво­ей кни­ге «Гибель импе­рии» писал, что это, по сути, ока­за­лось смер­тель­ной для СССР историей.

— Ну и, конеч­но, довер­чи­вость Гор­ба­че­ва в свое вре­мя сыг­ра­ла с ним злую шут­ку. Ему ведь запад­ные «парт­не­ры» обе­ща­ли, что НАТО не будет рас­ши­рять­ся, а в ито­ге обманули.

— Лич­но к Гор­ба­че­ву как к чело­ве­ку у меня нет анти­па­тии. Я хоро­шо пом­ню это вре­мя. У меня, как и у всех тогда, было ощу­ще­ние како­го-то обнов­ле­ния, что нако­нец-то сей­час при­дет сво­бо­да, что мы будем жить по-дру­го­му — хоро­шо, воль­но и кра­си­во. Но, увы, я не могу не при­знать, что те воз­мож­но­сти, те стар­то­вые пози­ции, кото­рые были у Гор­ба­че­ва в самом нача­ле, он рас­тра­тил абсо­лют­но бездарно.

Что же каса­ет­ся ситу­а­ции с рас­ши­ре­ни­ем НАТО, то я в сво­ей кни­ге подроб­но ее опи­сы­ваю. На послед­них пере­го­во­рах меж­ду СССР и ФРГ по вос­со­еди­не­нию Гер­ма­нии в Архы­зе канц­лер ФРГ Гель­мут Коль акку­рат­но спро­сил у Гор­ба­че­ва: «А что нам делать с лиде­ра­ми ком­пар­тий Хонек­ке­ром и дру­ги­ми?» Гор­ба­чев отве­тил: мол, вы, нем­цы, сами раз­би­рай­тесь с этим вопро­сом. А даль­ше в один при­сест Гор­ба­чев согла­сил­ся сокра­тить сро­ки выво­да нашей воен­ной груп­пи­ров­ки из ГДР, кото­рая была в то вре­мя круп­ней­шей на пла­не­те — более 400 тыс. воен­но­слу­жа­щих. К сло­ву ска­зать, аме­ри­кан­цы выво­ди­ли с Филип­пин две бри­га­ды в тече­ние вось­ми лет. В мему­а­рах о тех собы­ти­ях, кото­рые потом выхо­ди­ли на Запа­де, не стес­ня­лись в оцен­ках, и мему­а­ри­сты искренне пора­жа­лись, насколь­ко Гор­ба­чев был тогда, мяг­ко гово­ря, наи­вен. Надо было выво­дить груп­пу совет­ских войск из Гер­ма­нии? Надо. Но на каких усло­ви­ях? Как мини­мум потре­бо­вав за это серьез­ных для нас пре­фе­рен­ций. Надо было менять пере­устрой­ство мира? Надо. Но опять же не по прин­ци­пу: «Мы все отда­дим и от все­го воору­же­ния отка­жем­ся, армию сокра­тим в одно­сто­рон­нем поряд­ке, закро­ем свои базы по все­му миру. А вы на эти базы зай­де­те и буде­те ука­зы­вать, как нам жить». Нет, если уж мы реши­ли разору­жать­ся, то давай­те делать это вме­сте. Мы разору­жа­ем­ся на мил­ли­он, и вы на миллион.

Да, Гор­ба­чев искренне хотел пере­мен. Но неосо­знан­но, не пони­мая, что делать. И, по сути, без про­грам­мы, эко­но­ми­че­ской и политической.

— Я все-таки счи­таю, что могиль­щи­ком Сою­за был ско­рее Борис Ель­цин, неже­ли Миха­ил Горбачев.

— Конеч­но, Ель­цин тоже сыг­рал в этом клю­че­вую роль. 1991‑й — это послед­ний год, когда Совет­ский Союз еще мож­но было спа­сти. Ведь СССР — это не про­сто союз рес­пуб­лик, это была боль­шая Рос­сия, гра­ни­цы кото­рой фор­ми­ро­ва­лись на про­тя­же­нии мно­гих веков. И если вопрос неза­ви­си­мо­сти При­бал­ти­ки еще может быть дис­кус­си­он­ным, то как отно­сить­ся к нашим сте­пям, ото­шед­шим к Казах­ста­ну, или к боль­шин­ству госу­дарств СНГ, воз­ник­ших на тер­ри­то­рии быв­ше­го СССР и, по сути, само­сто­я­тель­ны­ми госу­дар­ства­ми ранее не являв­ших­ся? У них не было сво­ей госу­дар­ствен­но­сти, их гра­ни­цы были про­ве­де­ны искус­ствен­но. Все до еди­ной меж­на­ци­о­наль­ные про­бле­мы, кото­рые мы име­ем начи­ная с 1980‑х годов, это след­ствие без­дум­но­го постро­е­ния госу­дар­ства с адми­ни­стра­тив­ным деле­ни­ем по наци­о­наль­но-тер­ри­то­ри­аль­но­му принципу.

— Вла­ди­мир Путин ведь как-то ска­зал, что бом­ба под зда­ние Совет­ско­го Сою­за была зало­же­на еще Лениным.

— Бом­ба тут не толь­ко в самом под­хо­де, кото­рый лег в осно­ву Совет­ско­го Союза.

Я имею в виду пра­во наций на само­опре­де­ле­ние и пра­во рес­пуб­лик на выход из соста­ва Сою­за. Она еще в наци­о­наль­но-тер­ри­то­ри­аль­ных прин­ци­пах опре­де­ле­ния гра­ниц этих рес­пуб­лик. Как воз­ник­ла, напри­мер, ситу­а­ция с Кара­ба­хом? Тер­ри­то­рию, насе­лен­ную пре­иму­ще­ствен­но армя­на­ми-хри­сти­а­на­ми, при­со­еди­ни­ли в свое вре­мя к мусуль­ман­ско­му Азербайджану.

Возь­мем Абха­зию — в про­шлом абхаз­ское кня­же­ство, исто­ри­че­ски ника­ко­го отно­ше­ния к Гру­зии не имев­шее, насе­лен­ное мусуль­ма­на­ми. После 1922 года Абха­зия — это само­сто­я­тель­ная союз­ная рес­пуб­ли­ка, а потом ее берут и при­со­еди­ня­ют к Грузии…

— Перей­дем к вашей основ­ной дея­тель­но­сти сего­дня. Вы зани­ма­е­тесь поли­ти­кой инфор­ма­ци­он­ной, но все рав­но это поли­ти­ка, и вы чело­век госу­дар­ствен­но­го уров­ня. Поэто­му хочу вас спро­сить о нынеш­ней ситу­а­ции в стране. Коро­на­ви­рус­ная инфек­ция сей­час во гла­ве всех ново­стей и обсуж­де­ний. Когда-нибудь, наде­юсь, эта тема­ти­ка пой­дет на спад. Тем не менее неко­то­рые вопро­сы оста­нут­ся акту­аль­ны еще дол­гое вре­мя. Инфек­ция неожи­дан­но при­об­ре­ла эпо­халь­ные мас­шта­бы и доволь­но силь­но повли­я­ла на жизнь и нашей стра­ны, и мира в целом. Какие дол­го­сроч­ные эффек­ты наи­бо­лее дра­ма­тич­но могут ска­зать­ся на раз­ви­тии рос­сий­ской эко­но­ми­ки в целом и кон­крет­ных отрас­лей? Чего ждать дальше?

— На мой взгляд, ситу­а­ция очень тяже­лая. Это обу­слов­ле­но несколь­ки­ми фак­то­ра­ми, и глав­ным обра­зом поло­же­ни­ем на неф­тя­ных рын­ках, а так­же ситу­а­ци­ей с коро­на­ви­ру­сом. Будет тяже­ло, могу про­гно­зи­ро­вать рост без­ра­бо­ти­цы, сни­же­ние уров­ня жиз­ни. Но госу­дар­ство сде­ла­ет все воз­мож­ное, для того что­бы эти послед­ствия мак­си­маль­но смягчить.

Я сто­рон­ник мак­си­маль­ной откро­вен­но­сти. Не нуж­но людям врать, выда­вать жела­е­мое за дей­стви­тель­ное. Да, есть про­бле­мы. Эти про­бле­мы обу­слов­ле­ны не проф­не­при­год­но­стью или бес­по­мощ­но­стью вла­сти, как пыта­ет­ся убе­дить нас оппо­зи­ция. Они обу­слов­ле­ны объ­ек­тив­ны­ми при­чи­на­ми. В исто­рии с коро­на­ви­ру­сом ни Пет­ро­ва с Боши­ро­вым, ни рос­сий­ские спец­служ­бы, сла­ва богу, еще не обви­ни­ли в том, что они раз­би­ли какую-то оче­ред­ную про­бир­ку. Весь мир сего­дня нахо­дит­ся в таком же поло­же­нии. Это вой­на, а вой­ны, к сожа­ле­нию, без жертв не бывает.

Одна­ко для меня весь­ма пока­за­тель­но, что в этих усло­ви­ях Рос­сия выгля­дит не про­сто не худ­шим обра­зом на фоне осталь­но­го мира, а вполне при­лич­но, хотя бы с точ­ки зре­ния ока­за­ния меди­цин­ской помо­щи. Вот нам рас­ска­зы­ва­ли мно­го лет про хва­ле­ную запад­ную меди­ци­ну. Да, там в ряде стран, к при­ме­ру, в Гер­ма­нии, вопро­сов нет, все дела­ет­ся без­упреч­но. Но что про­ис­хо­дит в Ита­лии — вы же видите.

Мне сего­дня гово­рят, что на тер­ри­то­рию мое­го изби­ра­тель­но­го окру­га, в Сама­ру, едут лечить­ся ино­стран­цы, те же ита­льян­цы. Вы толь­ко заду­май­тесь: не самар­цы в Ита­лию лечить­ся едут, а ита­льян­цы в Сама­ру! Нас мно­го лет пыта­лись убе­дить, что надо пере­кра­и­вать нашу меди­ци­ну по аме­ри­кан­ско­му образ­цу, и что же мы видим сей­час в США: людей там кла­дут в боль­ни­цу, а затем выка­ты­ва­ют им счет на $10–15 тыс., и будь­те любез­ны оплатить.

— У пред­ста­ви­те­лей оппо­зи­ции най­дет­ся нема­ло про­ти­во­по­лож­ных аргу­мен­тов о борь­бе с коро­на­ви­ру­сом в России.

— А что оппо­зи­ция? Ради­каль­ная оппо­зи­ция, меч­та­ю­щая о при­хо­де к вла­сти любы­ми спо­со­ба­ми, будет ситу­а­цию рас­ка­чи­вать, любые дей­ствия вла­сти пере­во­ра­чи­вать, исполь­зо­вать в сво­их целях и инте­ре­сах. Это акси­о­ма. Вве­ли само­изо­ля­цию — пло­хо. Не вве­ли — тоже плохо.

Сего­дня пра­ви­тель­ством реа­ли­зо­ван целый ряд ини­ци­а­тив: меры под­держ­ки мало­му и сред­не­му биз­не­су, раз­лич­ным отрас­лям. В части моей ком­пе­тен­ции мы под­го­то­ви­ли боль­шое обра­ще­ние в пра­ви­тель­ство по мерам под­держ­ки ИТ-инду­стрии. На пер­вом же в мае засе­да­нии наше­го коми­те­та рас­смот­ре­ли ком­плекс шагов по под­держ­ке СМИ. В част­но­сти, наше глу­бо­кое убеж­де­ние, что медий­ная сфе­ра долж­на быть отне­се­на к отрас­лям, наи­бо­лее постра­дав­шим от КВИ, и на нее сле­ду­ет рас­про­стра­нить все соот­вет­ству­ю­щие меры господдержки.

Сла­ва богу, что госу­дар­ство суме­ло нако­пить доста­точ­ную подуш­ку без­опас­но­сти, кото­рая поз­во­ля­ет мно­гое демпфировать.

Да, види­мо, при­дет­ся отка­зать­ся от каких-то рас­хо­дов, на кото­рые мы ранее рас­счи­ты­ва­ли. Да, навер­ное, объ­е­мы стро­и­тель­ства, в том чис­ле и соци­аль­ных объ­ек­тов, при­дет­ся сокра­щать. Хотя глав­ная зада­ча — это рабо­чие места, это под­держ­ка мало­го и сред­не­го пред­при­ни­ма­тель­ства и рабо­то­да­те­лей. И здесь очень важ­но увя­зать пря­мую под­держ­ку от госу­дар­ства с соци­аль­ной ответ­ствен­но­стью работодателя.

— Все это зву­чит заме­ча­тель­но. Но вот объ­яв­ля­ет­ся сна­ча­ла нера­бо­чая неде­ля, потом — нера­бо­чий месяц и т. д., при­чем с сохра­не­ни­ем зар­пла­ты работ­ни­ков. Вопрос: а из чего ее пла­тить рабо­то­да­те­лям, если все вста­ло, день­ги не приходят?

— Есть меры гос­под­держ­ки. Да, не все идет глад­ко, не все заяв­лен­ные меры гос­под­держ­ки реа­ли­зу­ют­ся так, как хоте­лось бы. И это понят­но: кому вой­на, а кому мать род­на. Сре­ди тех, кто ведет себя в теку­щей слож­ной ситу­а­ции наи­бо­лее деструк­тив­но, — бан­ки. Несмот­ря на все при­ня­тые реше­ния — сни­же­ние став­ки по кре­ди­там, по ипо­те­ке, — мы наблю­да­ем, что бан­ки это­го делать не хотят, они хотят толь­ко зара­ба­ты­вать. Это с одной сто­ро­ны. С дру­гой — когда я сего­дня читаю, что какой-то пред­при­ни­ма­тель про­да­ет свою маши­ну, напри­мер «Бент­ли», что­бы запла­тить зар­пла­ту сво­им работ­ни­кам, я пони­маю, что этот пред­при­ни­ма­тель купил «Бент­ли» не на сда­чу с покуп­ки в про­до­воль­ствен­ном магазине.

То есть и пред­при­ни­ма­тель дол­жен осо­зна­вать свою часть соци­аль­ной ответ­ствен­но­сти. Госу­дар­ство не сни­ма­ет с себя соци­аль­ных обя­за­тельств, но, зна­е­те, не долж­но все это делать­ся в одно­сто­рон­нем поряд­ке, когда госу­дар­ство будет что-то делать, а пред­при­ни­ма­тель лишь поль­зо­вать­ся его под­держ­кой. Нет, здесь доро­га с дву­сто­рон­ним дви­же­ни­ем. Понят­но, что, когда речь идет об ИП, о семей­ных пред­при­я­ти­ях, — это одна исто­рия. Отку­да у них день­ги? Хотя, как пра­ви­ло, у пред­при­ни­ма­те­лей более круп­но­го уров­ня есть сред­ства, зара­бо­тан­ные до это­го. Ребя­та, так поде­ли­тесь с людь­ми, вам это все рав­но потом вернется!

Повто­рю: целый набор мер уже заяв­лен и реа­ли­зу­ет­ся. Я вижу, как рабо­та­ет пра­ви­тель­ство, вижу, как в ситу­а­цию глу­бо­ко погру­жен пре­мьер-министр, и я счи­таю: то, что Миха­ил Мишу­ст­ин воз­глав­ля­ет пра­ви­тель­ство в такой тяже­лый момент, это очень хорошо.

— Вы счи­та­е­те пра­ви­тель­ство Мишу­ст­и­на многообещающим?

— В подав­ля­ю­щем чис­ле слу­ча­ев — да.

Боль­шин­ство чле­нов пра­ви­тель­ства профессионально.

— Неко­то­рое вре­мя назад вы дава­ли интер­вью «Пар­ла­мент­ской газе­те» об уровне циф­ро­ви­за­ции, о при­зна­ках фей­ка, о том, ждать ли изда­те­лям гос­по­мо­щи из-за паде­ния дохо­дов СМИ вслед­ствие пан­де­мии. И там вы под­чер­ки­ва­ли, что пере­ход в онлайн — это необ­хо­ди­мость. Так что, по-ваше­му, печат­ные изда­ния уйдут?

— Нет, конеч­но, все не уйдут. Одно дру­го­му не меша­ет. Я сам газет­чик, и запах типо­граф­ской крас­ки мне бли­же све­та от ком­пью­тер­но­го мони­то­ра. Про­сто сей­час на пер­вый план выхо­дит дру­гое поко­ле­ние. Оно живет в дру­гих обсто­я­тель­ствах, в дру­гих усло­ви­ях. И либо мы будем с ними раз­го­ва­ри­вать на одном язы­ке, либо не будем друг дру­га пони­мать. Поэто­му да, пере­ход в онлайн — это необходимость.

Собы­тия с коро­на­ви­ру­сом толь­ко уско­ри­ли такие про­цес­сы. Это тот слу­чай, когда не было бы сча­стья, да несча­стье помог­ло. Нам при­хо­дит­ся в экс­трен­ном режи­ме реа­ли­зо­вы­вать те про­ек­ты и решать те зада­чи, кото­рые в про­тив­ном слу­чае дли­лись бы меся­ца­ми, а то и года­ми. Вот недав­но мы с мини­стра­ми про­све­ще­ния и циф­ро­во­го раз­ви­тия про­во­ди­ли сов­мест­ную пресс-кон­фе­рен­цию, посвя­щен­ную запус­ку онлайн-школ. На теле­ви­де­нии Рос­сии, теле­ка­на­лах, вхо­дя­щих в два­дцат­ку доступ­но­го муль­ти­плек­са, начи­на­ет­ся транс­ля­ция видео­уро­ков для стар­ше­класс­ни­ков по клю­че­вым школь­ным предметам.

Смот­реть их мож­но из любой точ­ки нашей стра­ны. Вооб­ще сего­дня мы актив­но раз­ви­ва­ем дистан­ци­он­ное обра­зо­ва­ние. По-дру­го­му уже и нельзя.

Отве­чая же на ваш вопрос, хочу ска­зать: бумаж­ные газе­ты все рав­но оста­нут­ся, пото­му что газе­та — это во мно­гом тра­ди­ция, при­выч­ка. Мно­гие при­вык­ли с утра за чаш­кой чая, или, ска­жем, в мет­ро, или при­дя на рабо­ту почи­тать све­жий выпуск газеты.

— Еще об одном аспек­те вашей дея­тель­но­сти — празд­но­ва­нии юби­лея Вели­кой Побе­ды. В пар­тии «Еди­ная Рос­сия» создан орг­ко­ми­тет «Наша Побе­да», кото­рый будет коор­ди­ни­ро­вать рабо­ту пат­ри­о­ти­че­ских пар­тий­ных про­ек­тов, свя­зан­ных с памя­тью о Вели­кой Оте­че­ствен­ной войне. Что для вас вооб­ще озна­ча­ет память о войне и что этот орг­ко­ми­тет кон­крет­но будет делать?

— Для меня это исто­рия моей семьи. Отли­чие Вели­кой Оте­че­ствен­ной вой­ны от дру­гих исто­ри­че­ских собы­тий в том, что сей­час это пока еще лич­ная исто­рия каж­до­го, кто живет в нашей стране: ты через исто­рию соб­ствен­ной семьи вос­при­ни­ма­ешь и пони­ма­ешь исто­рию сво­ей стра­ны. Поэто­му поня­тен успех «Бес­смерт­но­го полка».

Мой дед ушел на вой­ну в 1941 году и погиб при осво­бож­де­нии Харь­ко­ва. До собы­тий на Укра­ине в 2013 году я сумел разыс­кать его моги­лу в окрест­но­стях Харь­ко­ва, брат­скую моги­лу, где похо­ро­не­ны 1200 вои­нов из всех угол­ков стра­ны, и даже, сла­ва богу, успел эту моги­лу вме­сте с памят­ни­ком отре­мон­ти­ро­вать. А потом нача­лись все эти собы­тия, и на Укра­и­ну к моги­ле сво­е­го деда я вряд ли смо­гу при­е­хать в бли­жай­шее время.

И вот, когда я сто­ял рядом с этой моги­лой, где выби­ты име­на 1200 чело­век самых раз­ных наци­о­наль­но­стей, я думал: ради чего все это было? И пони­мал, что побе­да в той войне была достиг­ну­та имен­но такой тяже­лей­шей и жесто­чай­шей ценой.

Моя покой­ная мать роди­лась перед самой вой­ной, в 1940 году, и отца, конеч­но, не пом­ни­ла. А дядя мой, дай бог ему здо­ро­вья, не толь­ко не пом­нил отца, но и не видел его вооб­ще. Он родил­ся, когда дед уже был на фрон­те. Бабуш­ка с мате­рью соби­ра­лись в эва­ку­а­цию, воин­ский эше­лон деда шел через сто­ли­цу — он сто­ял неко­то­рое вре­мя где-то под Моск­вой. Дед успел заехать на несколь­ко часов домой, а через девять меся­цев родил­ся мой дядя. И поэто­му, когда я думаю и гово­рю о войне, хотя я чело­век и не слиш­ком сен­ти­мен­таль­ный, у меня пере­хва­ты­ва­ет гор­ло, пото­му что я сра­зу начи­наю что-то вспо­ми­нать, вижу перед собой фото­гра­фии. А в какой-то момент, по-мое­му, это было в год 60-летия Побе­ды, я пой­мал себя на мыс­ли, что мой дед, когда ушел на вой­ну, был моло­же меня тогдаш­не­го. И вот эта дале­кая дистан­ция — дед, три поко­ле­ния — сра­зу как-то исчезла.

Меня тре­во­жит, что такое искрен­нее, нефор­маль­ное отно­ше­ние к войне, к сожа­ле­нию, исче­за­ет с моим поко­ле­ни­ем, пото­му что для мое­го поко­ле­ния вой­на все рав­но близ­ка. Мы рос­ли, когда было живо доволь­но мно­го фрон­то­ви­ков, у кого-то деды были живы, память о погиб­ших сохра­ня­лась. А для сле­ду­ю­ще­го поко­ле­ния, моих детей, напри­мер, это уже очень далеко.

— Для них Вели­кая Оте­че­ствен­ная — это нечто вро­де вой­ны с Наполеоном.

— Да, к сожа­ле­нию, это так. Поэто­му наша зада­ча, зачем, соб­ствен­но, и был создан орг­ко­ми­тет «Наша Побе­да», добить­ся того, что­бы новые поко­ле­ния мак­си­маль­но вос­при­ни­ма­ли это как свое. А для это­го нуж­но с ними раз­го­ва­ри­вать на доступ­ном им язы­ке. Один из про­ек­тов, кото­рым мы зани­ма­ем­ся, всех дета­лей пока рас­ска­зы­вать не буду, — это созда­ние «Циф­ро­вой кар­ты памя­ти». Мы обна­ру­жи­ли, что на сего­дня нет ни одно­го ресур­са, на кото­ром было бы нане­се­но все, что свя­за­но с исто­ри­ей Вели­кой Оте­че­ствен­ной вой­ны, — воин­ские захо­ро­не­ния, памят­ни­ки, музеи, мемо­ри­аль­ные зна­ки, сте­лы, обе­лис­ки. Мы хотим не про­сто нане­сти все это на кар­ту, а сде­лать так, что­бы под каж­дым из этих объ­ек­тов была спра­воч­ная инфор­ма­ция, полез­ная в первую оче­редь для моло­дых людей.

Имен­но поэто­му в про­шлом году мы запу­сти­ли акцию «Дик­тант Побе­ды». И, к мое­му при­ят­но­му удив­ле­нию, чему я бес­ко­неч­но рад и чем гор­жусь, пер­вый же блин ока­зал­ся совсем не комом. В 2019 году «Дик­тант» собрал более 150 тыс. участ­ни­ков во всех реги­о­нах стра­ны и в 23 стра­нах мира. В этом году акция была назна­че­на на 17 апре­ля, было заяв­ле­но более 6 тыс. пло­ща­док, но, к сожа­ле­нию, COVID дик­ту­ет свои усло­вия, поэто­му мы вынуж­де­ны пере­не­сти акцию на более позд­нее вре­мя, так же, как и ряд дру­гих пла­ни­ру­е­мых меро­при­я­тий, в том чис­ле все­рос­сий­ский суб­бот­ник, при­уро­чен­ный к 75-летию Побе­ды в Вели­кой Оте­че­ствен­ной войне. Он дол­жен был состо­ять­ся на сле­ду­ю­щий день после «Дик­тан­та», 18 апреля.

— Сле­ду­ю­щий вопрос свя­зан с преды­ду­щим. На Запа­де в целом и осо­бен­но у наших быв­ших «бра­тьев» исто­рию пере­пи­сы­ва­ют уже от сло­ва «совсем». Пер­вое — зачем им это нуж­но, и вто­рое — мож­но ли как-то бороть­ся с фаль­си­фи­ка­ци­ей исто­рии, сно­сом памят­ни­ков, музе­я­ми окку­па­ции или ниче­го сде­лать невозможно?

— К сожа­ле­нию, исто­рия все­гда была и оста­ет­ся инстру­мен­том поли­ти­ки. Фор­ми­ро­ва­ние обра­за Рос­сии как агрес­сив­но­го госу­дар­ства нуж­да­ет­ся в посто­ян­ном исто­ри­че­ском обос­но­ва­нии. В этом нет ниче­го уди­ви­тель­но­го и сверхъ­есте­ствен­но­го. Если мы посмот­рим с вами на запад­ные кари­ка­ту­ры нача­ла ХХ века или кон­ца XIX, то уви­дим там мно­го зна­ко­мых сего­дня обра­зов и кли­ше: с века­ми они несиль­но меняются.

— Ну лад­но запад­ные стра­ны или веч­ные наши недру­ги поля­ки, но к их хору при­со­еди­ни­лись уже Укра­и­на, при­чем не Запад­ная, а вся, Гру­зия (где в Вели­кую Оте­че­ствен­ную вой­ну в пере­сче­те на душу насе­ле­ния погиб­ло боль­ше все­го сол­дат Крас­ной армии). Как они могут в таком духе вос­пи­ты­вать сво­их детей?

— Все-таки такие настро­е­ния есть не у подав­ля­ю­щей части насе­ле­ния, а у элит.

Допус­каю, что они суме­ют отра­вить созна­ние какой-то части моло­до­го поко­ле­ния, но все рав­но со вре­ме­нем про­изой­дет пере­оцен­ка. Так жизнь устро­е­на. Вот 22 апре­ля отме­ти­ли 150-летие Лени­на, но спро­си­те сего­дня у моло­дых людей, кто такой Ленин, они не знают.

В этом есть даже некий плюс: когда людей дол­го пич­ка­ют какой-то откро­вен­ной туф­той, у них начи­на­ет выра­ба­ты­вать­ся защит­ный рефлекс. Ведь в Гер­ма­нии, в Австрии по боль­шей части таких настро­е­ний даже близ­ко нет. Да и вооб­ще в Запад­ной Европе.

Мы в орг­ко­ми­те­те «Наша Побе­да» сей­час зани­ма­ем­ся инте­рес­ной рабо­той, свя­зан­ной с уве­ко­ве­че­ни­ем памя­ти наших пар­ти­зан, вое­вав­ших в Евро­пе. Мало кто зна­ет, что на тер­ри­то­рии Бель­гии, напри­мер, дей­ство­ва­ла рус­ская пар­ти­зан­ская бри­га­да «За Роди­ну!», кото­рая уни­что­жи­ла 900 нем­цев и их пособ­ни­ков и взо­рва­ла шесть мостов, четы­ре эше­ло­на, а поте­ри этой бри­га­ды — все­го 21 чело­век. Пар­ти­зан­ская бри­га­да «За Роди­ну!» вое­ва­ла под крас­ным зна­ме­нем, с кото­рым она была пере­ме­ще­на в СССР после осво­бож­де­ния Бель­гии, при­чем не сдав ору­жия (его и доку­мен­ты эти бой­цы сда­ли уже по при­бы­тии в Одес­су). В про­шлом году мы уста­но­ви­ли новую мемо­ри­аль­ную дос­ку в Бель­гии, в этом году поста­вим заклад­ной камень памят­ни­ка совет­ским пар­ти­за­нам. Мы откры­ва­ем такую же мемо­ри­аль­ную дос­ку во Фран­ции — там в годы вой­ны дей­ство­ва­ла рус­ская жен­ская пар­ти­зан­ская бри­га­да. Она назы­ва­лась «Роди­на». Я это все к тому, что в Запад­ной Евро­пе такой про­бле­мы нет. Наобо­рот, там береж­но хра­нят память о бор­цах с нациз­мом и пом­нят наших воинов.

— Поче­му же тогда она есть у наших «бра­тьев»?

— Ну это, к сожа­ле­нию, нор­маль­но для тех пра­ви­те­лей, кото­рые из кожи вон лезут, что­бы казать­ся более «сво­и­ми». Им нуж­но про­де­мон­стри­ро­вать свою вер­ность «ново­му кур­су». Для это­го надо отрях­нуть со сво­их ног прах все­го, что было раньше.

— Как вы счи­та­е­те, это необратимо?

— Обра­ти­мо. Но сле­ду­ет пони­мать, что мы все­гда будем нахо­дить­ся во враж­деб­ном окру­же­нии. Не сто­ит тешить себя иллю­зи­я­ми, что мир поме­ня­ет­ся и все будет по-дру­го­му. Не поме­ня­ет­ся. Тут два пути. Либо мы отка­зы­ва­ем­ся от сво­ей тер­ри­то­рии, от поли­ти­че­ской и госу­дар­ствен­ной неза­ви­си­мо­сти, пре­вра­ща­ясь в некий при­да­ток, — так, соб­ствен­но, и было в 1990‑х, и всех это устра­и­ва­ло, — тогда никто ниче­го пло­хо­го о нас гово­рить не будет, все будут нас под­дер­жи­вать. Либо сохра­ня­ем суве­ре­ни­тет и идем сво­им путем, но тогда нуж­но быть гото­вы­ми и к враж­деб­ным напад­кам на Россию.

ХИНШТЕЙН Алек­сандр Евсе­е­вич, жур­на­лист, поли­ти­че­ский дея­тель. Депу­тат Госу­дар­ствен­ной думы ФС РФ, пред­се­да­тель Коми­те­та по инфор­ма­ци­он­ной поли­ти­ке, инфор­ма­ци­он­ным тех­но­ло­ги­ям и свя­зи. Член пар­тии «Еди­ная Россия».

Родил­ся 26 октяб­ря 1974 года в г. Москве в семье инженеров.

Окон­чил факуль­тет жур­на­ли­сти­ки МГУ име­ни М. В. Ломо­но­со­ва (2001 год), Мос­ков­ский уни­вер­си­тет МВД Рос­сии (2007 год).

Про­шел про­фес­си­о­наль­ную пере­под­го­тов­ку в РАН­ХиГС при пре­зи­ден­те РФ по про­грам­ме пере­под­го­тов­ки выс­ше­го уров­ня резер­ва управ­лен­че­ских кад­ров (2013 год).

С 1992 года рабо­тал в газе­те «Мос­ков­ский ком­со­мо­лец» (кор­ре­спон­ден­том, спе­ци­аль­ным кор­ре­спон­ден­том, обо­зре­ва­те­лем при глав­ном редакторе).

Полу­чил широ­кую извест­ность бла­го­да­ря сво­им гром­ким жур­на­лист­ским рас­сле­до­ва­ни­ям в сфе­ре коррупции.

В 1999–2002 годах вел автор­скую про­грам­му «Сек­рет­ные мате­ри­а­лы» на кана­ле ТВЦ.

С октяб­ря 2016 по сен­тябрь 2018 года рабо­тал совет­ни­ком дирек­то­ра Феде­раль­ной служ­бы войск наци­о­наль­ной гвар­дии Рос­сий­ской Феде­ра­ции (Рос­гвар­дии) Вик­то­ра Золотова.

В 2003 году избран депу­та­том Госу­дар­ствен­ной думы по Семе­нов­ско­му одно­ман­дат­но­му изби­ра­тель­но­му окру­гу 122 (Ниже­го­род­ская область).

Являл­ся депу­та­том Гос­ду­мы IV, V, VI созы­вов. В 2018 году избран депу­та­том Госу­дар­ствен­ной думы VII созы­ва от 158-го одно­ман­дат­но­го окру­га Самар­ской области.

За пери­од рабо­ты в Госу­дар­ствен­ной думе высту­пил ини­ци­а­то­ром более 100 зако­но­про­ек­тов в обла­сти уго­лов­но­го, адми­ни­стра­тив­но­го и граж­дан­ско­го права.

Коор­ди­на­тор пар­тий­но­го про­ек­та «Еди­ной Рос­сии» «Исто­ри­че­ская память».

Заме­сти­тель сек­ре­та­ря Гене­раль­но­го сове­та пар­тии «Еди­ная Рос­сия», член пре­зи­ди­у­ма Гене­раль­но­го сове­та пар­тии «Еди­ная Россия».

Вхо­дит в Пра­ви­тель­ствен­ную комис­сию по циф­ро­во­му раз­ви­тию, исполь­зо­ва­нию инфор­ма­ци­он­ных тех­но­ло­гий для улуч­ше­ния каче­ства жиз­ни и усло­вий веде­ния пред­при­ни­ма­тель­ской деятельности.

Член пре­зи­ди­у­ма Ассо­ци­а­ции юри­стов Рос­сии, Цен­траль­но­го сове­та Рос­сий­ско­го воен­но-исто­ри­че­ско­го обще­ства, Сою­за жур­на­ли­стов Рос­сий­ской Феде­ра­ции, пре­зи­ди­у­ма Сою­за жур­на­ли­стов г. Моск­вы, Рос­сий­ско­го книж­но­го союза.

Автор книг «Конец Атлан­ти­ды. Поче­му Путин нико­гда не ста­нет Гор­ба­че­вым», «Како­го цве­та страх», «Под­зе­ме­лья Лубян­ки», «Охо­та на обо­рот­ней», «Ель­цин. Кремль. Исто­рия болез­ни», «Бере­зов­ский и Абра­мо­вич. Оли­гар­хи с боль­шой доро­ги», «Как уби­ва­ют Рос­сию», «Кри­зис», «Сказ­ка о поте­рян­ном времени».

Отме­чен мно­го­чис­лен­ны­ми госу­дар­ствен­ны­ми награ­да­ми, в том чис­ле орде­на­ми «За заслу­ги перед Оте­че­ством» IV сте­пе­ни, Поче­та, меда­лью орде­на «За заслу­ги перед Оте­че­ством» II сте­пе­ни, меда­лью «Защит­ни­ку сво­бод­ной Рос­сии» и дру­ги­ми, а так­же ведом­ствен­ны­ми и обще­ствен­ны­ми зна­ка­ми отличия.

Лау­ре­ат мно­гих про­фес­си­о­наль­ных пре­мий в обла­сти жур­на­ли­сти­ки, в том чис­ле выс­шей жур­на­лист­ской награ­ды «Золо­тое перо России».

Женат, вос­пи­ты­ва­ет дво­их сыновей.

Источ­ник: жур­нал «БОСС»